Алиса купила на рынке два белых пиона и положила на траву, в том месте, где когда-то была могила Ильзы. У Алисы до боли защемило сердце от странного смятения; ей показалось, что она заблудилась, что это вовсе не настоящее кладбище, вовсе не т о т дом, в котором она выросла, не т о т пригорок, где играла, не т е леса, где пасла коров. И голова вдруг закружилась от мысли, что и сама она не т а и не т у прожила жизнь. Настоящая проскользнула мимо, утраченная, подмененная, не прожитая.
Может, это неожиданная сердечная слабость, может, нечто иное, но Алисе казалось, что верхушки лип накренились, небо приблизилось, и сейчас она поднимется и исчезнет, словно легкое дуновение ветра, — невидимая, неуловимая, как будто ее никогда и не бывало.
Вернувшись к автобусной остановке, Алиса села на краю канавы, ибо скамейка была занята. Упершись ладонями в нагретую землю, она сидела и думала о пережитом сегодня, когда почувствовала, как что-то коснулось ее руки. То была полевица, которую шевелил ветер. Полевиц было много, на одной из них покачивалась пчела.
— Чего ты тут ищешь? Меда тут нет, — тихо сказала Алиса пчеле.
Достала носовой платок и тихо коснулась ее.
— Лети к цветам!
Пчела отползла, но не улетела. Алиса боялась, как бы она не рассердилась, не вонзила в платочек жало и не погибла, потому убрала руку.
Приближался автобус, но не тот, которого она ждала.
Когда Алиса снова взглянула на полевицу, пчелы уже не было.
