— Я не сделал тебе больно? — спросил он приглушенным голосом, уткнувшись лицом в ее шею.
Пайпер тихо рассмеялась:
— Больно… мне? Ты, должно быть, шутишь.
Вейд хотел подняться, но она обхватила его бедра ногами, а руки ее, обхватившие его талию, еще крепче прижали его к себе. Он по-прежнему находился в ней, словно в ловушке.
— Я очень тяжелый, — запротестовал он.
— Нет, не тяжелый. Останься, я не хочу расставаться с этим ощущением.
Вейд вздохнул в ответ, и его теплое, влажное дыхание коснулось ее нежной кожи.
Пайпер никогда не чувствовала себя такой счастливой и умиротворенной. И она не хотела лишаться этого ощущения. Глаза ее были закрыты, она продолжала прижимать к себе Вейда, наслаждаясь его тяжестью и теплом и надеясь на то, что они зачали ребенка, несмотря на все преграды, существовавшие между ними.
Ведь у них не было ничего общего, разве лишь надежды на то, что в конце концов все будет хорошо.
Пайпер проснулась от звука дождя, стучавшего в окна. Свечи в канделябрах давно потухли, а тлеющий в камине огонь едва освещал комнату.
Вейд всем своим весом придавил ее к подушкам и к ковру, на котором они лежали. «Не самая лучшая поза, в которой я когда-либо спала, — подумала Пайпер, — но и не самая худшая».
Она погладила Вейда по спине. О, как ей нравилась его кожа! И его сила и жесткость сочетались с глубоко спрятанной нежностью. Это был мужчина контрастов.
Он будет прекрасным отцом!
Эта внезапная мысль шокировала Пайпер. Она никогда не думала о Вейде как об отце. И вообще-то он вынудил ее подписать с ним договор.
Вынудил?
Задумавшись, она наморщила лоб и заставила себя признаться в том, в чем долго не хотела признаваться. Ведь она могла отказаться. У нее не было денег. У нее не было дома. И ни один суд в мире не мог бы заставить Пайпер выплатить то, чего у нее не было.
Так почему она думает, что он вынудил ее подписать договор?
Может быть, она подписала его потому, что все еще любит его?
Должно быть, она пошевелилась или сказала что-то вслух, но Вейд проснулся.
— С тобой все в порядке? Я совсем не хотел заснуть, лежа на тебе.
— Все в порядке, — ответила Пайпер.
Вейд перекатился на спину и, улегшись рядом с ней, погладил ее лицо.
— Мне лучше пойти к себе, — сказала Пайпер, отодвигаясь от него.
— Почему? — спросил он.
— Ну… ведь мы… ты понимаешь… — Она обессиленно махнула рукой.
Он рассмеялся:
— Ты думаешь, будто я позволю тебе уйти?
Вейд поднялся и протянул ей руку, чтобы помочь встать. Затем повел к двери в противоположном конце комнаты. Рывком открыв ее, Вейд подвел Пайпер к массивной кровати с пологом на четырех столбиках. Тяжелая ткань, украшенная золотистой бахромой, придавала кровати монументальный, величественный вид.
— Ты самый настоящий феодал! — воскликнула Пайпер, когда Вейд, откинув покрывало, уложил ее в постель.
— Да, он самый. — Вейд улыбнулся и улегся рядом с ней.
Тело его было горячим, а простыни — прохладными, и это контрастное ощущение приятно возбудило Пайпер. Она возбудилась еще больше, когда Вейд обнял ее и стал целовать.
— Не отказывай мне в удовольствии, — сказал Вейд.
— Раз ты такой настойчивый, то не откажу.
Пайпер почувствовала, как наслаждение стало охватывать ее с каждым движением его бедер. Она двигалась вместе с ним и с каждым толчком хотела Вейда все больше.
— О, я не вынесу этого! — вскричала она.
— Вынесешь, — ответил он, пока Пайпер не стала содрогаться в пароксизме страсти и наслаждения.
* * *
Вейд продержался столько, сколько смог, но тело требовало своего. Когда Пайпер испытала столь неистовый и сильный оргазм, он возбудился до предела — и позволил себе тоже получить удовольствие.
Он обнимал Пайпер еще долго после того, как она уснула, поглаживая ее нежную кожу на животе. Кто знает? Может быть, они уже зачали новую жизнь? Одна мысль об этом заставила сжаться сердце в его груди.
Он будет рядом со своим ребенком на каждой стадии ее беременности. Вейд представил, как будет расти его сын или дочь, окруженные любовью и заботой.
Вейд проснулся поздно этим утром и удивился тому, что руки его не обнимают Пайпер. Он взглянул на часы, стоявшие на прикроватном столике, и был поражен — оказывается, уже девять. Вейд не мог вспомнить, когда в последний раз так поздно вставал.
Он поспешил в душ, оделся и спустился вниз. Пайпер сидела за кухонным столом, отодвинув от себя тарелку с остатками завтрака, и внимательно читала бумаги, разложенные перед ней.
— Доброе утро, — сказал Вейд.
— Доброе, — ответила она, даже не подняв головы. То, что она читала, было похоже на рекламные проспекты. — Я поставила твой завтрак в духовку, чтобы он не остыл.
— Ах да, Декстеры взяли отпуск на целую неделю…
Пайпер кивнула. «С утра она не очень-то разговорчивая», — подумал Вейд, доставая свой завтрак из духовки.
— Горячо! — вскрикнул он, быстро поставив свою тарелку на стол напротив Пайпер.
— Я ведь сказала тебе, что поставила твой завтрак разогреваться в духовку, — сказала она, наконец-то взглянув на него.
— Ну да, сказала. — Вейд снял фольгу со своей тарелки и одобрительно хмыкнул. — Вижу, ты не утратила вкус к старомодным сытным завтракам.
— Сегодня утром я была очень голодной, — призналась Пайпер, и щеки ее покраснели.
