Особое назначение - [27]

— В больницу? — удивился Рыскалов. — Зачем? Я здоров!

— Предписано отвезти, — сказал фельдшер.

— Давай, давай, Алексей! — подтвердил Тимохин. — Так нужно!

Рыскалов пожал плечами, кинул в портфель полотенце, мыло, зубную щетку, щелкнул замками и с порога попросил Тимохина:

— За Вовкой присмотрите.

— Не беспокойся, — кивнул ему Тимохин и повторил: — Так надо!

— Надо так надо! — ответил Рыскалов и обернулся к санитарам: — Пошли, ребята!

Вскоре после их ухода раздался телефонный звонок. Тимохин снял трубку:

— Тимохин слушает.

— Это ты, подполковник? — услышал он голос генерала. — Увезли?

— Увезли, товарищ генерал.

— Ну и хорошо!

— А что случилось?

— Прокурор из Коми прикатил. Собственной персоной! Поговорил бы с ним. Я врать не очень ловок!

— А я, по-вашему, ловок?

— Ты — следователь. Сделаешь непроницаемое лицо — и порядок, а у меня не получается!

— А где он сейчас?

— Прокурор-то? В гостинице, где ему быть? Завтра с утра будет меня доставать. Так что не обессудь — я его к тебе налажу. Все. Будь здоров!

— До свидания, товарищ генерал.

Тимохин повесил трубку и сказал Вовке:

— Давай-ка, герой, умываться и спать.

— Еще «Малышей» не было! — кивнул на телевизор Вовка.

— Ложись, ложись... Телевизор я тебе включу, музыку послушаешь и заснешь.

— А мультики? — ныл Вовка.

— Мультики на сегодня отменяются.

Тимохин уложил Вовку, включил телевизор и сел за письменный стол.

Вовка уже спал, когда раздались короткие телефонные звонки:

— Междугородная! — определил Тимохин и снял трубку: — Слушаю!

— Виталий Иванович? — услышал он голос Ирины. — Как вы там?

— Мы-то ничего! — бодренько ответил Тимохин. — Вы куда пропали?

— Закрутилась маленько... — виновато призналась Ирина. — Купила кое-чего...

— Так... — вспомнил Тимохин слова генерала. — А по делу что? В прокуратуре были?

— А как же! В первый же день, как приехали. Все бумаги передали! Вот Василий Данилович трубку у меня вырывает!

— Алло, Виталий! — послышался голос Шульгина. — Это я! Шульгин!

— Узнал! — ответил Тимохин. — Какие новости?

— Да все вроде в порядке! Были в прокуратуре... Разговаривали со следователем по особо важным делам... Протест ваш удовлетворен.

— Да ну! — обрадовался Тимохин. — А мы тут сидим, гадаем!

— Пошли к вам бумаги. Прокурору и в управление. Только ты особо не радуйся! Насчет следствия частное определение имеется!

— Переживем! Прокурор тут из Коми... Как думаешь, сказать ему или нет?

— А он знает!

— Каким образом?

— Через Москву ехал. В курсе он... Слышишь?

— Слышу! Спасибо тебе за хлопоты! А насчет частного определения не волнуйся!

— Мне-то чего волноваться? Тебе к сведению принимать!

— Считай, что уже принял. Когда обратно?

— Билеты на завтра взяли.

— Ждем!

— Ага! До встречи! Коньяк с тебя!

— Будет сделано!

Тимохин повесил трубку, постелил в своей маленькой комнате, лег, но уснуть не мог. Думал о том, как ему завтра разговаривать с приехавшим прокурором.

Тот ждал его в коридоре управления и, когда Тимохин открыл дверь своего кабинета, вошел туда без приглашения, кинул на стол папку с бумагами, сел в кресло и представился:

— Коноплев Илья Матвеевич. Республиканская прокуратура. Вот мое удостоверение.

Тимохин мельком взглянул на раскрытое удостоверение:

— Вы по поводу Рыскалова?

— Именно, — кивнул Коноплев. — Ваш протест удовлетворен. Слышали?

— Знаю, — сказал Тимохин. — Формулировок не помните?

— Отчего же? У меня записано. «Суд, рассматривая настоящее дело, не критически отнесся к материалам предварительного следствия, пошел за версией обвинения и вынес неправосудный приговор...»

— Лихо!.. Все?

— Нет, не все! «Лишенные корыстного характера и иной личной заинтересованности, действия подсудимого не образуют состава уголовно наказуемого деяния»! Имеется и частное определение по поводу поверхностного и предвзятого ведения следствия.

— Ясно! И что же теперь?

— Первая судимость, таким образом, отпадает. А вот за побег!..

— Будете судить?

— Непременно!

— А пятидесятая статья УК РСФСР?

— Факт побега имеется?

— Имеется. К сожалению! Но человек-то общественно не опасен.

— Знаю. Проверял. Единственное, что могу обещать... На лишении свободы настаивать не буду. Попробуем обойтись условным наказанием. Но это — как суд решит!

— Понимаю... — кивнул Тимохин.

— Он где сейчас?

— В больнице.

— Что-нибудь серьезное? — внимательно посмотрел на Тимохина прокурор.

— Если честно, нет, — признался Тимохин.

— Спрятали? — усмехнулся прокурор.

— Вроде... — кивнул. Тимохин.

— Напрасно... — покачал головой прокурор. — Скрываться сейчас ему нельзя. Нет никакого смысла! Семья у него где?

— Здесь. Жена и сын.

— Где живут?

— У меня.

— И он у вас жил?

— И он.

— Занятный вы человек! — прищурился прокурор. — Давайте договоримся так: на этапе я не настаиваю. Доставляйте как хотите! Но в течение этой недели он должен явиться ко мне.

— Понял вас, товарищ прокурор, — встал Тимохин.

— Надеюсь на вас, товарищ подполковник, — тоже поднялся с кресла прокурор. — И семью отправляйте. Думаю, суд учтет ваши пожелания.

— Спасибо!

— Пока не за что! — Прокурор взял свою папку и шагнул к дверям. — До свидания!