Особенный год - [9]

Стало так тихо, что было слышно дыхание солдата.

Когда новобранцы вернулись из парка, Хаваш подробно рассказал мне о том, что делали там они и как себя вели. Возможно, он хотел убедить меня в том, что этот день для них не прошел напрасно, так как ребята поняли, если и не на всю жизнь, то хотя бы на какое-то время, что никому из них не позволено безнаказанно нарушать установленные в армии правила.

Я ПРОЩАЮ ДАЛЕКО НЕ ВСЕ

Дни шли за днями, и новички постепенно вживались в армейскую жизнь, хотя я и не знаю, насколько она им нравилась. Я, разумеется, наблюдал за ними и старался найти ответ на этот вопрос.

Когда новобранцы впервые шли по плацу в штатской одежде, каждый из них выглядел по-своему, и не только фасон одежды, но даже движения и походка у каждого были свои. Когда же всех их переодели в армейскую форму, все они в какой-то степени стали похожими друг на друга. Я знаю, что так только кажется на первый взгляд. Одинаковая короткая стрижка и форма усиливают это впечатление. И вот теперь мне следовало начать воспитание этих одетых в армейскую форму молодых парней.

Об истории с Лукачем я уже говорил. Этот инцидент оставил в моей душе глубокий, неизгладимый след. Я все еще сердился на него, но одновременно и жалел, так как знал, что он не мерзавец. Разумеется, хорошо, что случай этот произошел в мирное, а не в военное время, так как тогда было бы не до жалости. Сейчас же можно все как следует взвесить, а из случая с ним нужно и для себя сделать выводы.

В дирекцию шахты и в полицию мы послали официальные письма, в которых просили местные власти оградить молодых людей от пагубного влияния Дялокаи.

Командир батальона согласился с моим предложением не рубить сплеча, а посмотреть, как Лукач будет вести себя дальше. Мужчины, как правило, из-за женщин совершают массу ошибок. Лукач и совершил такую ошибку, глупую и случайную. Он влюблен в молодую жену и не без причины ревнует ее. Он сам говорил, что жена угрожала бросить его.

Мне хотелось сказать ему, что он просто ошибся в выборе невесты. Если один из супругов не дорожит браком, то чего же стоит этот брак? Однако не мог же я приказать Лукачу, чтобы он развелся. Время само все сделает. За два года, пока он служит в армии, много воды утечет, эти-то два года и будут для супругов хорошей проверкой их чувств.

Я решил при первой же возможности познакомиться с женой Лукача, его родителями и друзьями. Очень уж мне хотелось знать, на какой, так сказать, почве можно так быстро испортить хорошего человека.

Хотелось самому во всем разобраться до конца. Самому со всеми познакомиться, с тем чтобы иметь возможность предотвратить новую беду, если она будет назревать. Я, собственно, никого из его родственников не знаю, как не знаю и того, в какой среде прожил свои двадцать лет этот парень. Быть может, среди его близких есть и очень дурные люди, а я обращаюсь с Лукачем как с молодым человеком, у которого безупречная репутация. Я не могу судить о нем на основании его прошлого и потому вынужден ждать, когда он сам «покажет зубки».

В первую же неделю после того, как в роту прибыло пополнение, я внимательно просмотрел документы молодых солдат, но скупые анкетные данные мало что дали.

Мне, да и всем младшим командирам нужно понять каждого солдата. И новичков, и младших командиров прислали ко мне после окончания школы, одних — после военной, других — после гражданской.

Я, в сущности, своих собственных помощников-то как следует не знаю. Инцидент с матрасами — доказательство тому. Именно он и заставил меня задуматься.

Я решил, что прежде всего необходимо воспитывать у моих помощников уважение к слову старшего командира или начальника. И если я приказал, чтобы к прибытию пополнения были набиты матрасы, то это должно быть сделано. Они должны меня понимать с полуслова, иначе какие же они мне помощники. Мне нужны толковые командиры отделений. Именно они почти все время находятся с солдатами, следовательно, в первую очередь они должны показывать пример молодым парням. Да, они сами в первую очередь…

И вот теперь я не знаю, стоит ли мне писать дальше, рассказывать обо всем, но какой-то внутренний голос шепчет мне, что стоит: пусть другие учатся. Однако одновременно другой голос во мне утверждает, что, мол, это не типично, такие случаи почти не встречаются, так как почвы для их появления у нас нет, каждый солдат понимает, что ему можно делать, а чего нельзя. Люди хорошо знают наши законы и с презрением отворачиваются от каждого, кто пытается их обойти. И все же я решил описать все события, происшедшие в моей роте за год, хотя знаю, что найдутся читатели, которые махнут рукой и скажут: «Боже мой, когда все это было-то?»

Командиры взводов все, как один, находились на краткосрочных курсах переподготовки, а я с головой ушел в составление многочисленных планов, изучение документации и тому подобное, короче говоря, с утра и до позднего вечера не выходил из канцелярии штаба батальона.

В роту я попадал, как правило, поздно вечером. Шел по аллейке, обсаженной двумя ровными рядами тополей, погруженный в размышления о будущей учебе солдат, о сколачивании дружного боевого коллектива.