Особенный год - [7]

— А обмундирование? — испуганно выдохнул Сиксаи.

Ефрейтор с укоризной покачал головой:

— Разумеется, обмундирование положено беречь, но если оно чуть-чуть запылится, то большой беды от этого не будет, не так ли? Быстро залезай под машину, а то, чего доброго, тебя кто-нибудь опередит.

Несколько парней захихикали, понимая, что вряд ли найдется дурак, который полезет под машину без приказа. Чистка грязного заднего моста почему-то не воодушевляла новобранцев.

Однако хихикавшим парням долго потешаться над Сиксаи не пришлось, так как ефрейтор и им мигом нашел работу.

Тимар и Шевелла получили приказ как следует очистить от смазки рессоры. Задори было велено надраить выхлопную трубу, за которую он принялся, едва прикасаясь к ней пальцами, стараясь не пачкать руки. Сначала он осмотрел ее со всех сторон, потом слегка потер, но, увидев, что это не дает результатов, принялся за работу на совесть. Возможно, что он даже несколько перестарался, так как через несколько минут в копоти у него были не только руки, но и лицо, и даже обмундирование.

К обеду все до одного новички выглядели так, будто они выкупались в отработанном масле.

Когда старший сержант Чордаш пришел в парк, чтобы взять несколько человек носить сапоги на склад, он испуганно всплеснул руками и потерял на время дар речи. Когда наконец он обрел его вновь, то набросился на ходившего вокруг машины ефрейтора Хаваша:

— Чем вы здесь занимаетесь?! Посмотрите, как выглядит новенькое обмундирование!

— Товарищ старший сержант, здесь работают, а не гуляют, — ответил ему Хаваш, который и сам несколько оробел, увидев только сейчас, как перепачкались солдаты.

— И это вы называете работой?! Вы не работаете, а только портите обмундирование. Вы что, думаете, вам еще пару выдадут?

Чордаш пытался отряхнуть грязь с френча, счистить ее рукой, но у него ничего не получалось. Тогда он, рассерженный, ушел прочь.

Хаваш же наполовину в шутку, наполовину всерьез сказал новичкам:

— Вернетесь вечером в казарму, как следует «побалуйте» обмундирование щеткой, а не то достанется вам от «мамаши».

— От какой еще «мамаши»? — с удивлением спросил Лукач, высовывая голову из-под машины.

— Не знаешь от какой, желторотик? — ответил ему Петени. — Так в армии называют старшину.

— О милая мамочка, если бы ты только знала! — съязвил Сиксаи под оглушительный хохот ребят.

Хаваш засмеялся вместе со всеми. Он не любил мрачных солдат и даже допускал, когда кто-нибудь из новичков отпускал не совсем уместные шуточки.

Ровно в четыре часа ефрейтор приказал солдатам сложить весь инструмент в одно место, а затем сказал:

— А сейчас мы пойдем в гараж и посмотрим, что там висит на стене. — И он сделал знак, чтобы все шли за ним.

В гараже целая стена была сплошь завешана различными таблицами и фотографиями, на большинстве из которых были запечатлены машины, попавшие в аварию.

— Сиксаи! — позвал ефрейтор солдата.

— Слушаюсь! — ответил тот.

— Вот посмотрите-ка, — Хаваш ткнул пальцем в одну из фотографий.

Солдат долго рассматривал снимок, а затем, сморщив нос, заметил:

— Скверная история…

— Это точно, — согласился с ним ефрейтор. — А все потому, что с этой машиной обращались точно так же, как вы с задним мостом.

Солдаты засмеялись.

— Вот ты уже и получил втык, — шепнул ему Хайек.

Сиксаи хотел что-то ответить, но ефрейтор опередил его.

— Знаете, что нужно, чтобы попасть вот в такую аварию? — спросил ефрейтор и, не дожидаясь, пока ему кто-нибудь ответит, продолжил: — Ничего особенного, просто нужно небрежно проверять рессоры машины перед выходом в рейс, и только. Еще хорошо, что во время этой аварии никто серьезно не пострадал. Машина опрокинулась набок. В ней, к счастью, были лишь шофер да командир машины. Оба отделались легкими переломами.

— Спасибо, — буркнул Шевелла, — за легкие переломы. Мне лично они как-то ни к чему! А где гарантия, что в следующий раз при такой аварии не сломаешь себе шею?

— Именно потому я вам все это и объясняю! — Ефрейтор строго поднял вверх указательный палец. — Если я вам говорю, чтобы вы с умом чистили машину, то вам так и следует поступать, а не отлынивать, так как речь идет о ваших собственных головах.

Солдаты с любопытством разглядывали фотографии.

Один из новичков, который еще до прихода в армию получил шоферские права и надеялся после некоторой подготовки сесть за баранку, подозвал к стенду Хаваша и спросил:

— Товарищ ефрейтор! А почему повесили сюда вот это фото? Ведь «чепель» почти не пострадал, разве что чуть-чуть помят…

— А вы посмотрите получше, — перебил его ефрейтор, — рядом с «чепелем» висят два небольших снимка, видите?

— А тот солдат…

— Этот солдат вел «чепель». Фамилия его Гали. Правда, он служил не в нашем, а в соседнем батальоне, но эти фотографии выставили на всеобщее обозрение, так как он сбил одну молодую женщину и сделал сиротами двух малышей.

Солдаты подошли поближе к стенду и внимательно разглядывали снимки, а стоявший позади них шофер Ференц Беркеш сказал:

— Я хорошо знал этого шофера: мы с ним из одного села. Это у него было первое нарушение правил движения, за которое ему пришлось как следует поплатиться. Дали ему пять лет.