Особая папка «Барбаросса» - [118]
Наконец, А. Филиппи и Ф. Хейм в своей работе «Поход против Советской России 1941 — 1945», считающейся «последним словом» западногерманской историографии, признают, что «обстоятельства были сильнее», чем «планирующая воля» ОКВ. «Учитывая силы обеих групп армий, было невозможно двигаться вперед, оставив на своем фланге между Днепром и Десной миллион русских солдат. Ход битвы дополнительно подтвердил правильность этого решения»[394].
Все разговоры о том, что якобы Гитлер без своего генералитета принял это решение и тем самым «упустил возможность» захватить Москву осенью 1941 года, разбиваются о свидетельства военных архивов. Так, 1 сентября 1941 года командование группы армий «Юг» направило Гитлеру доклад, в котором сигнализировало: «Только после уничтожения противника в Восточной Украине группа армий «Центр» будет иметь обеспеченный в оперативном отношении фланг для нанесения последнего, решающего удара... Нанести удар на Московском направлении раньше, чем на Украине, нельзя»[395]. А вот мнение генерала пехоты Блюментритта: «Очень скоро у командования 2-й танковой группы и 2-й армии сложилось мнение, что этот противник [войска Юго-Западного фронта. — Л. Б.] потребует большего внимания. Его нельзя было просто миновать». Далее Блюментритт подтверждает, что лишь после ликвидации киевской груп. пировки «можно было думать о цели, то есть о Москве»[396].
Итак, мы можем сопоставить все факты — а они говорят против Хойзингера, который хочет всю вину за крах «Барбароссы» свалить на одного Гитлера и даже на одну его операцию.
Почему же генерал Хойзингер все-таки выступил с легендой о «последнем шансе»? Мне представляется, что за этим скрывается отсутствие весомых аргументов у апологетов милитаризма. Немецкий генералитет не в первый раз начинал свои войны в слепой вере, что вот-вот еще одна битва — и вся кампания будет выиграна. Под таким лозунгом, кстати, шла знаменитая битва первой мировой войны на Марне, во время которой немецкое командование считало, что достаточно будет «еще одного батальона», и Франции будет разгромлена. Как известно, в марненскую мясорубку были брошены многие тысячи немцев, но тем не менее война была проиграна.
Уже перед второй мировой войной военные теоретики почти единодушно считали, что миновало время, когда можно было одной битвой выиграть всю кампанию. Характер войн изменился вместе с характером общества. Изменилась глубина тыла, увеличился объем людских масс, втягиваемых в войны. Наконец, когда речь шла о нападении на социалистическое государство, можно было наверняка предположить, что это новое общество будет защищаться не на жизнь, а на смерть. Но германский генералитет был глух к урокам, преподносимым всем ходам истории, не способен был подняться над собственными заблуждениями.
Тени прошлого не хотят добровольно уходить туда, где им определено место. Так, Эдвин Двингер, который 4 августа 1941 года так и не попал в Москву, имел гораздо больший успех у американских оккупационных властей. В своей книге «12 разговоров», которую я цитировал выше, Двингер вспоминает, что после краха нацизма он немедленно и не без успеха установил контакт с разведчиками американской армии, в частности с начальникам разведки при генерале Паттоне полковникам Снайдером и капитаном Рэйбером. Американцы не только внимательно слушали рассуждения эсэсовца Двингера, но и поручили ему составление ряда меморандумов по поводу возможных направлений американской оккупационной политики в Германии и — более того! — по поводу будущей американской политики в отношении Советского Союза. Так, мистер Рэйбер, ознакомившийся с концепциями Двингера, сказал ему:
— Вы всегда делали лишь одно: боролись против коммунизма в его государственной форме. Антикоммунизм — это мировоззрение, а его разделяют и в Америке...
А полковник Снайдер даже предложил Двингеру стать «советником по русским делам» — но на этот раз не при Гиммлере в Москве, а в отделе «психологической войны» штаба американских экспедиционных войск в Европе[397]. Кстати, Двингер был далеко не единственным нацистским «экспертом», который предложил свои услуги американцам. Примерно в то же время это сделал генерал Рейнхард Гелен — начальник военной разведки немецкого генштаба, который прихватил с собой архивы своего ведомства, действовавшего против Советского Союза. О своих американских друзьях стали вспоминать и те крупнейшие немецкие банкиры и промышленники, которые сделали ставку на США, как на главную опору германского империализма. Так рождался опасный вариант антикоммунизма второй половины ХХ века — симбиоз идеологии нацизма и американской реакции.
Те, кто не желает учиться на уроках истории, опасны не только сами по себе. Пользуясь своими огромными возможностями в подвластном им западном мире, они мешают сделать правильные выводы новому поколению, которое хотело бы узнать правду о прошлом и настоящем. В этом отношении иногда приходится буквально диву даваться. Других слов не подберешь, читая иные документы. Вот, например, так называемая «Информация для войск» — регулярный бюллетень, издаваемый ведомством федерального министра обороны ФРГ и содержащий основные установки по идеологическому воспитанию личного состава бундесвера, некую квинтэссенция, которой должны вдохновляться генералы, офицеры и солдаты западногерманских вооруженных сил. В одном из номеров бюллетеня (за октябрь 1969 года) руководство министерства обороны решило дать своим подчиненным инструктаж по вопросам, связанным с прошлым и настоящим советских вооруженных сил. С этой целью в очередную «Информацию для войск» была включена работа, принадлежавшая перу военного обозревателя американской газеты «НьюИорк таймс» Хэнсона У. Болдуина
