Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода [заметки]

Шрифт

Интервал

В настоящее время установлено, что патриарх Софроний и Софроний, друг Иоанна Мосха, — одно и то же лицо. (Здесь и далее примеч. авт., если не указано иного.)

Химьяриты — древний семитский народ в Южной Аравии. (Примеч. пер.)

Хиджра — переселение мусульман во главе с Мухаммедом из Мекки в Медину, считающееся началом первого исламского государства. (Примеч. пер.)

Историю о молебне Ираклия и прощальных словах приводит Михаил Сириец и несправедливо обвиняет императора в том, что перед отъездом тот разграбил сирийские города.

Роль, которую сыграли в этом иудеи, подчеркивается во всех первоисточниках, особенно у Себеоса и в «Учении Иакова», написанном константинопольским иудеем, который в то время находился в Карфагене.

В 923 и 924 годах толпа разрушила православные церкви в Рамле, Аскелоне, Кесарии и Дамаске, после чего халиф аль-Муктадир помог христианам отстроить их заново.

Вероятно, эти хвалебные гимны впервые прозвучали на праздновании триумфа Михаила III над сарацинами в 863 году.

В 987–988 годах Василий отправил в Каир послов, которые доставили деньги на уход за Гробом Господним в Иерусалиме. Вплоть до 1081 года Шайзаром управлял епископ от имени императора.

Аль-Мукаддаси также рассказывает нам, что в Сирии и Палестине писцы и лекари были почти сплошь христианами, а кожевники, красильщики и ростовщики — евреями.

Аль-Мукаддаси около 985 года писал, что в Сирии «люди живут в ужасе перед византийцами… ибо их границы постоянно разоряют, а крепости разрушают снова и снова».

Иероним в письме XLVI упоминает первые паломничества в Палестину. Первым паломником, чье имя нам известно, был епископ малоазиатской Кесарии Фермилиан, живший в начале III века (Иероним). Затем в III же веке в Палестину отправляется каппадокийский епископ Александр (Евсевий). Ориген говорит о желании христиан «пройти по стопам Христа».

Сам Иероним в письме XLVII рекомендует своему другу Дезидерию побывать в святых местах и объясняет, что, приехав в Палестину, он стал лучше понимать Писания. Однако в минуты досады, как, например, в письме LVIII к Павлину Ноланскому, он говорит, что тот, кто не побывал в Иерусалиме, ничего не потерял.

Святой Григорий Нисский категорически не одобряет практику паломничества (письмо II). Святой Иоанн Златоуст выражает почти такое же неодобрение («К народу Антиохийскому»), однако в другом месте жалеет о том, что обязанности не позволяют ему совершить паломничество («Толкование на послание к Ефесянам»).

Святой Амвросий твердо верил в силу реликвий и самолично нашел несколько из них (письмо XXII). Святой Виктриций в своем «Восхвалении святых» утверждает, что реликвии обладают силой и благодатью. Святой Василий, с другой стороны, желал убедиться в их абсолютной подлинности. См. его письмо к святому Амвросию о мощах епископа Миланского, письмо CXCII.

Первым из подобных кающихся преступников, чье имя нам известно, был франкский аристократ Фромон, который с братьями поехал в Палестину в искупление совершенного преступления в середине IX века.

Брейер высказывает предположение, что неприязненные отношения между византийцами и паломниками создались из-за «схизмы» Михаила Керулария. Риан доходит до того, что допускает, будто византийские власти намеренно закрыли путь в Палестину. Это, по-видимому, основывается на его интерпретации путешествия Литберта из Камбре, которое на самом деле объясняется условиями, существовавшими в Сирии в то время. Однако письмо папы Виктора действительно позволяет предположить, что имперские чиновники не всегда проявляли радушие в отношении паломников. Причиной охлаждения была неприязнь к нормандцам, а не какая-то схизма.

Огромное паломничество из Германии 1064–1065 годов, в котором приняли участие 7 тысяч человек, нашло положение южнее византийской границы крайне неблагоприятным.

Дельбрюк высмеивает данные восточных летописцев об огромной численности армии Романа IV — более 100 тысяч человек, но все же нет никаких сомнений в том, что его армия была необычайно велика; только, указывает Лоран, по причине того, что Константин X экономил на армии, ее оснащение не отвечало поставленным целям, да и доля профессиональных солдат была чрезвычайно мала.

Гийом Тирский считал, что эта катастрофа оправдывает движение крестоносцев, поскольку Византия уже не могла защитить восточное христианство. Дельбрюк полагает, что важность битвы преувеличена; однако из имеющихся данных ясно следует, что вследствие ее империя еще много лет была не в состоянии вывести на поле боеспособную армию.

Анна Комнина лестными словами описывает внешность своего отца в «Алексиаде». Анонимный Synopsis Chronicon, который не всегда расположен к императору, говорит, что он был «велик в изволении и в поступках».

Сишельгаита сопровождала мужа во всех походах и даже сама командовала войсками, хотя маловероятно, что она непосредственно участвовала в боях с оружием в руках. (Примеч. пер.)

Коптская «История патриархов Александрийских» весьма благоприятно сравнивает правление тюрок с последующим правлением франков в Палестине. Знаменитая стрела, которую Орток выжег на крыше храма Гроба Господня, была не оскорблением, а знаком его верховной власти. Патриарх Иерусалимский Евфимий находился в Константинополе в конце 1082 года и в это время вместе с посольством отправился в Фессалоники к Боэмунду, а его преемник Симеон присутствовал там на соборе в 1086 году, когда был осужден Лев Халкидонский. Однако в 1089-м он вернулся в Иерусалим. На этом соборе присутствовал и патриарх Антиохийский.

Анна Комнина описывает смерть Чаки, однако затем в ее истории появляется новый Чака. Вероятно, это был сын первого, и он звался ибн Чака, а Анна упростила его имя. Аналогично западные авторы называют султана Кылыч-Арслана просто Сулейманом, поскольку слышали, что его называют ибн Сулейманом.

Молебственные дни — в западной церкви 25 апреля и три дня перед Вознесением, выделяемые для молитв и поста. (Примеч. пер.)

Майорат — порядок наследования, при котором земельное и иное имущество переходит исключительно к старшему сыну. (Примеч. пер.)

Дар Константина — подложный документ, по которому император Константин Великий в благодарность за чудесное исцеление от проказы по молитве папы Сильвестра I якобы передает папам верховную власть над Западной Римской империей и всем духовенством, включая патриархов восточной церкви. (Примеч. пер.)

Филиокве (букв. «и от сына») — принятое западной церковью добавление в текст Символа веры в соответствии с учением о том, что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына. (Примеч. пер.).

Диптих — список имен, поминаемых в ходе литургии (Примеч. пер.).

Есть сведения, что филиокве было введено в Символ веры во время коронации Генриха II в Риме в 1014 году.

Греческие источники не упоминают этих переговоров, однако у нас нет оснований сомневаться в том, что они были.

Из формулировки процитированных выше постановлений синода, очевидно, следует, что патриарх Сергий II действовал в 1009 году, не посоветовавшись ни с синодом, ни с другими патриархами.

Лейб, Deux Inedits Byzantins sur les Azymites, сомневался в авторстве Симеона, так как трактат, по-видимому, написан в ответ на другой, написанный Бруно Астийским около 1108 года. Однако Михель, Amalfi und Jerusalem im griechischen Kirchenstreit, показал, что он является ответом на сочинение некого Лаика из Амальфи, у которого Бруно списал свой трактат.

Речь Урбана приводят пятеро хронистов: Фульхерий Шартрский, Роберт Монах, Бальдерик Дольский, Гвиберт Ножанский и Вильгельм Малмсберийский. Вильгельм писал примерно тридцать лет спустя, но другие четверо говорят так, будто слышали речь своими ушами. Бальдерик и в самом деле утверждает, что присутствовал при этом. Однако и Бальдерик, и Гвиберт признают, что их варианты речи могут быть не вполне точны. Все варианты значительно отличаются друг от друга. Манро анализирует различия между ними в надежде установить фактический текст, собрав те пункты, по которым летописцы соглашаются. Однако ясно, что все авторы записали речь в том виде, в котором, по их разумению, должен был произнести ее папа, и добавили в нее собственные излюбленные риторические приемы.

«Исповедую» — краткая покаянная молитва, произносимая в начале католической мессы. (Примеч. пер.)

Новый Иерусалим, или Небесный Иерусалим, — в Откровении Иоанна Богослова небесный град, обиталище святых угодников, место блаженства. (Примеч. пер.)

Из первоисточников единственный подробный рассказ о походе Петра Пустынника и Готье Неимущего приводит Альберт Аахенский. Его достоверность под большим сомнением, но одно кажется ясным: что Альберт почерпнул свои сведения от очевидца, который, скорее всего, сам делал какие-то записи. Некоторые приводимые им цифры неубедительны, да и Петр порой поступает непоследовательно; но автор, по всей вероятности, хотел изобразить его исключительно с выгодной стороны, даже в ущерб связности повествования. Хроника Циммерна содержит некоторые дополнительные сведения, но, похоже, путает Крестовые походы 1096 и 1101 года. Есть еще краткое упоминание о Петре в «Хронике Бари».

Эккехард, Hierosolymita, сообщает, что Крестовый поход официально не проповедовали в Германии по причине схизмы.

Гвиберт говорит, что у Петра были неприятности во время путешествия по Венгрии, но, видимо, он путает Петра с Эмихо.

Альберт Аахенский изображает Петра жаждущим мести, хотя в других местах он предстает миролюбивым человеком. По-видимому, человек, от которого Альберт получил свои сведения, полагал, что такая свирепость только делает честь Петру. В рассказе о пограничной печенежской страже неоднократно повторяется цифра 7, и ее также не следует понимать буквально. Альберт путает реки Мораву и Саву.

Эскорт, присланный из Константинополя навстречу Петру, встретил его в Софии 9 или 10 июля, пройдя более 400 миль (640 км). Хотя, скорее всего, это был конный эскорт и потому продвигался быстро, он должен был выехать из столицы еще до того, как гонец, посланный из Ниша после прибытия туда Петра 3 июля, успел добраться до императорского двора. По Иречеку, Die Heerstrasse von Belgrad, у татар, которые доставляли австрийскую имперскую почту в начале XIX века, уходило пять дней на дорогу, притом что они скакали галопом и меняли лошадей на почтовых станциях. Расстояние составляет более 650 миль (более 1045 км). Византийские дороги были лучше османских, но почтовые станции, скорее всего, были организованы не так эффективно. Специальному курьеру в то время могло понадобиться 5–6 дней, чтобы добраться от Ниша до Константинополя. Следовательно, Никита должен был послать в столицу доклад о прибытии Петра еще до того, как тот фактически пересек границу.

Альберт Аахенский говорит, что осталось 30 тысяч из сорока.

Альберт Аахенский и анонимные «Деяния франков», приводят подробные описания набегов и окончательного краха Петрова ополчения. Автор «Деяний», который, по-видимому, основал свою версию на рассказе кого-то из уцелевших, с кем он встречался в Константинополе, везде утверждает, что Алексей был враждебен Петру и обрадовался, узнав, что его людей перебили, хотя вновь признает, что они вели себя дурно и поджигали церкви. Альберт демонстрирует благодарность императору за его великодушие, добрые советы и скорое спасение уцелевших. Анна Комнина приводит более короткий рассказ, в котором жалуется на поведение франков и говорит, что Петр, который, как она ошибочно считает, находился при армии, винил в постигшем ее несчастье богопротивные поступки тех ее членов, которые не желали ему подчиняться.

Сефарды — субэтническая группа евреев, сформировавшаяся на Пиренейском полуострове, на территориях современных Испании и Португалии. (Примеч. пер.)

Анна Комнина признает, что Иоанн Комнин не давал Гуго полной свободы, но ее рассказ полон и убедителен. Западные источники, «Деяния франков», Фульхерий и Альберт, заявляют, что его держали в неволе, узником. Его последующие поступки этого не подтверждают.

Два самых полных отчета о поведении Готфрида в Константинополе содержатся в «Алексиаде» Анны Комнины и у Альберта Аахенского. Как указывает Шаландон, Histoire de la première Croisade, рассказ Анны гораздо более убедителен, чем Альберта, и его можно считать достоверным, за исключением завышенной оценки численности Готфридова войска. В «Деяниях франков» содержится короткий и весьма пристрастный рассказ. Точное местонахождение Пелеканона не установлено. Лейб в своем издании Анны Комнины отождествляет его с Хереке примерно в 16 милях (25 км) западнее Никомедии. Рамсей, Historical Geography of Asia Minor, предполагает, что он находился ближе к Халкидону. Из описания у Анны ясно следует, что он находился ближе к парому до Циветота и удобно расположен для того, чтобы поддерживать связь с Константинополем. Иоанн Кантакузин, единственный другой византийский автор, который упоминает Пелеканон, помещает его восточнее Дакивизы, современного Гебзе. Паром до Циветота отправлялся от Эгиали, что на полпути между Гебзе и Хереке, примерно в 6 милях (10 км) от того и другого. По сведениям, которые приводит Анна, именно при Пелеканоне Алексей принял крестоносцев после падения Никеи; но Этьен Блуаский говорит, что Алексей находился на острове, когда Этьен видел его в тот раз. Ясно, что Пелеканон, где бы он ни находился, не является островом, а также не мог он быть и полуостровом Эгиали, который Анна называет правильно. В данном случае свидетельству Этьена можно доверять. Следовательно, есть вероятность, что сам Пелеканон находился ближе к Эгиали, но Алексей перебрался на один из островов у побережья либо на остров напротив Тузлы, в 12 милях (19 км) западнее Эгиали, где до сих пор стоят значительные заметные руины с византийских времен, или на остров Святых Петра и Павла против Пендика, который был знаменитым византийским курортом.

Анна Комнина называет предводителя этой группы «графом Раулем» — по-гречески ὁ Ῥαοὺλ καλοὺμενος Κόμης, кто это был, неизвестно, так как он больше нигде не упоминается. Из того факта, что император посчитал необходимым для убедительности привести Готфрида на церемонию приведения к присяге, я делаю вывод, что они прибыли из Лотарингии, а не Франции, так как во втором случае было бы гораздо разумнее пригласить Гуго, чтобы произвести на них впечатление. Мы знаем, что Рено Тульский прибыл для участия в Крестовом походе под эгидой Готфрида. Альберт Аахенский с самого начала говорит о нем как об одном из спутников Готфрида, но принимать его свидетельство буквально излишне. Анна плохо запоминала франкские имена и порой называла графов не по именам, а по титулам, как в случае с Раймундом, которого она зовет «Исангел» (от Сен-Жиль). Но Рауль — имя, уже знакомое ей, так как она знала Рауля, посла Гвискара. Поэтому она могла сократить имя Рено де Туль до знакомой ей формы.

Известный как Ричард Принципат.

Боэмунд, вероятно, выбрал дорогу, которая шла по территории нынешней Албании, через Пермети и Корчу и повторяла северо-западный изгиб, прежде чем пересечь границу и уйти на юго-восток в Касторию.

О переговорах Раймунда с императором говорится у Раймунда Ажильского и в «Деяниях франков». Обе хроники согласны в том, что Раймунду не терпелось отомстить за поражение своей армии при Родосто и что лишь с трудом другие принцы уговорили его принести хоть какую-то присягу. Обе также согласны насчет условий принесенной им клятвы. Только Раймунд Ажильский приводит важную информацию о том, что граф был готов служить под началом лично императора Алексея. Я полагаю, что его мотивы легко объяснить завистью к Боэмунду. Анна Комнина, которую последующие события настроили в пользу Раймунда, ничего не говорит об этих переговорах, но всего лишь замечает, что ее отец любил и уважал «Исангела» — то есть графа Сен-Жильского — за его обходительность и честность. Она прибавляет, что Алексей вел долгие разговоры с графом, и цитирует его слова, когда он предостерегал императора от Боэмунда и обещал сотрудничать с византийцами. Я не вижу оснований считать, что она путает этот визит с другим, который Раймунд нанес Алексею в 1100 году; Альберт Аахенский, чьи сведения исходят от солдат Готфрида, соглашается, что Раймунд уехал из Константинополя в прекрасных отношениях с Алексеем, пробыв там две недели.

Проследить передвижения крестоносцев сложно. Армия Готфрида находилась в Пелеканоне с начала апреля, и там к ней присоединилось войско Боэмунда. Эти две армии, скорее всего, выступили вперед 29 или 30 апреля, войско Готфрида на три дня раньше Боэмунда, прежде чем туда прибыла армия Раймунда, чтобы не создавать толкучки в лагере. Армия Раймунда дожидалась его в Пелеканоне, пока он возвращался повидать императора.

«Деяния франков» рассказывают о марше Готфрида в Никею. Анна Комнина говорит, что часть армии добиралась по морю прямо от Пелеканона до Циветота. По сведениям Альберта Аахенского, Готфрид достиг «Руфинеля» в ту же ночь, после того как покинул лагерь (у Пелеканона), и остановился там, где получил сообщение от Раймунда из Константинополя, и там же к нему присоединился Петр Пустынник. Под «Руфинелем» он, видимо, понимает Никомедию, которая находится в дне пути от Пелеканона. О прибытии Раймунда 16 мая сообщают «Деяния франков», как и о прибытии северных французов, а также Фульхерий Шартрский, который приводит конкретную дату.

Анна Комнина намекает, что у ее отца были свои мотивы, когда он наконец прислал корабли на озеро, и говорит, что одновременно он отправил на помощь латинянам на суше войска под началом Татикия и Циты.

Анна Комнина приводит подробное описание сдачи города и честно признает, что византийцы обманули крестоносцев. Западные источники просто говорят, что Никея сдалась императору.

Раймунд Ажильский говорит, что император обещал рыцарям всю добычу, взятую в Никее, и обязался построить там латинский монастырь и гостиницу для паломников, и причиной ссоры было то, что он не выполнил обещанного. Однако Фульхерий Шартрский, Ансельм Рибмонский и Этьен Блуаский говорят о его необычайной щедрости, а последний утверждает, что на самом деле император раздал между принцами лучшую долю добычи, а еду — между небогатыми крестоносцами; и даже в «Деяниях франков» говорится, что он щедро одарил неимущих франков. Анна Комнина рассказывает о второй присяге. Груссе, Histoire des Croisades, без всяких причин предполагает, что Танкред и тогда отказался приносить присягу, и даже Шаландон, Essai sur le Règne d’Alexis Comnène, приходит к выводу, что этого не могло быть, потому что впоследствии Алексей фактически ни разу не обвинил его в нарушении клятвы. Но рассказ Анны ясен и убедителен. С другой стороны, версия этого эпизода у Рауля Канского явно вымышлена и представляет дело так, будто придуманное Танкредом было в действительности. Ансельм признает, что некоторые сеньоры были недовольны императором. Альберт Аахенский сообщает о раздаче даров Алексеем во время осады.

Автор «Деяний франков» заявляет, что император по-доброму отнесся к пленникам только ради того, чтобы раздразнить крестоносцев.

Дорилей, который и дал название этой битве, находился примерно в 2 милях (около 3 км) на северо-запад от современного Эскишехира. Точное место битвы до сих пор вызывает споры. Анна называет его «дорилейской равниной», крестоносцы в своем письме к Урбану — «долиной Доротиллы», вероятно, это означает Дорилей; Раймунд Ажильский — Campus Floridus, а Альберт Аахенский — «долиной Декоргани, коя ныне зовется Озеллис». Хагенмайер, Chronologie de la Première Croisade, считает, что крестоносцы не могли дойти до самого Дорилея раньше ночи 30 июня, так как до него 22 часа пути от Левки. Он помещает место битвы возле современного «Босузука» (он имеет в виду Бозююк) или Инёню. Но прямая византийская дорога шла мимо обоих этих мест и шла через Сёгют и выходила на равнину примерно в 8 милях (13 км) северо-западнее Дорилея. Тюрки атаковали внезапно. Следовательно, они должны были прятаться в холмах, притом что Адемар тоже воспользовался холмами, чтобы застать тюрок врасплох, напав на них с тыла. Перед тем как дорога входит на равнину, горы там слишком крутые, чтобы на них можно было производить подобные маневры. Но равнина Сары-су, греческого Бафиса, в которую ведет дорога, отделена от долины Порсука, греческого Тимбриса, низкой грядой холмов, которые легко перейти и которые пролегают до места слияние рек чуть выше Дорилея. Если крестоносцы разбили лагерь в долине Сары-су, тюрки могли нанести неожиданный удар из долины Порсука, а наблюдательный пост на высотах Караджашехир, чуть южнее Порсука, позволил бы им следить за передвижениями крестоносцев. Вероятно, Адемар также вошел в долину Порсука, чтобы ударить по тюркам с тыла. Я лично побывал в этих местах и прихожу к выводу, что битва произошла на равнине Сары-су, где в нее входит прямая дорога из Левки. Чтобы добраться до этого места, передовым отрядам понадобилось бы пройти около 85 миль (137 км) за четыре дня, так как они вышли из Никеи утром 26 июня, но, по всей видимости, задержались на день в Левке. Арьергард вышел из Никеи два дня спустя, но, скорее всего, не задерживался в Левке. Форсированным маршем он смог догнать авангард в полдень дня битвы. Командиры арьергарда, так как они ехали верхом, вероятнее всего, смогли добраться до Левки и посоветоваться с соратниками еще до того, как подошла их пехота.

Никто не жаловался на Татикия и византийцев, пока армия не добралась до Антиохии, но к тому времени он уже стал inimicus — врагом. Отношение к нему должно было становиться все враждебнее, чтобы Боэмунд сумел добиться такого быстрого успеха своей пропагандой.

Анна Комнина говорит о доблести Боэмунда в этой битве. Видимо, свои сведения она взяла у Татикия. Комету упоминает Фульхерий Шартрский.

Имеется в виду не кесарь, а великий дука, то есть главнокомандующий флотом, Иоанн Дука, брат жены императора, сын кесаря Иоанна Дуки. (Примеч. пер.)

Как главный армянский князь, принадлежащий к армянской церкви, он дал приют армянскому католикосу Григорию Вахраму. В то же время в Ани находился его соперник — католикос Василий.

По утверждению Матфея Эдесского, брат Ошина Пазун был еще жив. У Рауля Канского Ошин называется Урсином.

По Матфею Эдесскому, у Балдуина было сто всадников, когда он взял Турбессель, и шестьдесят, когда он выступил на Эдессу. Сопровождавший его Фульхерий Шартрский говорит, что у него было «milites paucos» («мало воинов»), когда он выступал, и восемьдесят при переходе через Евфрат.

Гийом Тирский говорит, что моряки и дальше остались с Танкредом.

Невозможно с абсолютной точностью установить личность тестя Балдуина. Альберт Аахенский называет его Тафнуз и говорит, что он был братом Костандина. Гийом Тирский называет его Тафрок. Дюлорье в своем издании Матфея Эдесского исходит из того предположения, что это должен быть Торос, брат Костандина Рубеняна, однако он признает, что брат Костандина с таким именем неизвестен. Хагенмайер в своем издании Фульхерия Шартрского соглашается с этим мнением. Однако ясно, что Костандин, которого имел в виду Альберт, это Костандин Гаргарский. Хонингманн в статье «Мараш» в «Энциклопедии ислама» предполагает, что Тафнуз — это в действительности Татул. В поддержку этой гипотезы у нас есть сведения о том, что Татул вернулся в Константинополь в 1104 году и что супруга Балдуина попросила отпустить ее к родителям в Константинополь вскоре после того, как он отверг ее в 1104 году. Нет никаких причин полагать, что ее звали Арда, как ее иногда называют.

Фульхерий Шартрский и Раймунд Ажильский приводят краткое описание Антиохии. Гийом Тирский описывает ее полнее. Западные хроники называют реку Оронт Ферринс (Фульхерий Шартрский — «Оронт или Ферринс»), Фар (Гийом Тирский называет это вульгарной ошибкой), или Фарфар («Деяния франков»), или Фарпар (Альберт Аахенский).

Альберт Аахенский. Симеон присылал крестоносцам гранаты, «яблоки с кедров ливанских», бекон и вино. Письмо, датированное октябрем, посланное из Антиохии, чтобы сообщить западной церкви о том, как идет поход, написано от имени Симеона и Адемара, и «главным образом последнего, ибо ему папа Урбан вверил христианскую армию» (Хагенмайер).

Раймунд Ажильский говорит, что Татикий предложил еще плотнее стянуть кольцо блокады. Его не послушали, и вскоре после этого он предательски бежал, отдав города Мамистру, Тарс и Адану Боэмунду. Этот в высшей степени невероятный дар, видимо, придумал сам Боэмунд и пустил слух по армии. «Деяния франков» говорят, что он бежал исключительно из трусости под предлогом организации снабжения для войск. Альберт Аахенский говорит, что его палатка стояла на краю лагеря, так как он с самого начала собирался бежать. А сбегая, лживо обещал вернуться. Версия Анны Комнины, которая наверняка основывается на рассказе самого Татикия, звучит убедительнее всего.

Давид в книге Robert Curthose сомневается, мог ли Эдгар Этелинг плыть с этой флотилией, поскольку осенью 1097 года он еще находился в Шотландии, а корабли должны были отплыть из Англии раньше. Но почти наверняка флотилия состояла из английских «варягов», покинувших Англию давным-давно и ходивших по Средиземному морю по приказу императора, к тому же мы видим, что и позже они действуют по его указанию. Эдгар вполне мог быстро прибыть в Константинополь, чтобы временно предложить свои услуги императору, и присоединиться к флотилии там. Ордерик Виталий уверен, что он был с флотилией и захватил Латакию во время осады Антиохии, хотя Вильгельм Мальмсберийский относит захват Латакии к более позднему времени.

Как говорит анонимная «История священной войны», крестоносцы уже отправляли посольство в Египет из Никеи по совету Алексея. Список послов выглядит подозрительно; вероятно, они все же входили в посольство, выехавшее от Антиохии. Однако есть вероятность, что европейцы все же вспомнили о совете императора.

Автор «Деяний франков» называет его Пиррус и говорит, что он был тюрок. Анна Комнина зовет его «неким армянином». Рауль Канский называет его «богатым армянином». Матфей Эдесский — «одним из главных жителей города», но не указывает народности. Раймунд Ажильский называет его «quidam de Turcatis» («некто из отуреченных»), вероятно имея в виду христианина-вероотступника. Арабские источники, Кемаль ад-Дин и ибн аль-Асир, не указывают его народности, второй называет его именем Фируз. Первый говорит, что он был бронником по имени Заррад, мастером по кирасам, которого Яги-Сиан наказал за тайное накопление запасов. Гийом Тирский, видимо полагаясь на арабские источники, говорит, что он принадлежал к клану Бени Зарра «quod in lingua Latina interpretatur filii loricatoris» («что на латыни означает сыновья бронника»). Он принадлежал к хорошей семье. В старофранцузском переводе Гийома Тирского прибавлено, что он был «эрмин» — армянин.

Фульхерий Шартрский говорит, что Этьен покинул лагерь за день до падения Антиохии, то есть 2 июня. Он утверждает это с сожалением, но не приписывает его поступок трусости. «Деяния франков» утверждают, что он бежал под предлогом болезни. Раймунд Ажильский объясняет бегство трусостью, и, по-видимому, таково было общее мнение. Гвиберт Ножанский считает необходимым найти ему оправдание. Этьена избрали «вождем» армии («Деяния франков»), или «диктатором» (Раймунд Ажильский), или «господином, всех дел распорядителем и начальником» (сам Этьен Блуаский в письме). Это ни в коей мере не означает, что его назначили главнокомандующим или политическим лидером Крестового похода, ибо он никогда не возглавлял военных операций, а Адемар был единственным человеком, за которым признавали хоть какую-то политическую власть над главами похода. Вероятно, Этьен заведовал административной частью и отвечал за организацию снабжения.

Самое красочное описание взятия Антиохии содержится в «Деяниях франков», хотя они умалчивают о том, что Боэмунд не сумел захватить цитадели. Раймунд Ажильский в своем рассказе упоминает об этом и говорит, что первым из крестоносцев вошел в город Фульк Шартрский. Рауль Канский называет его Гуэль Шартрский. Фульхерий Шартрский приводит более короткий отчет. Гийом Тирский приводит развернутое повествование, но в нем много недостоверных подробностей. Он дополняет историю рассказом о жене Фируза. Ибн аль-Асир рассказывает о бегстве и гибели Яги-Сиана.

Анна Комнина говорит, что Пьер Ольпский пришел с другими беглецами из Антиохии. Но его поставили управлять Команой, откуда он и должен был явиться и принести новости об приближающейся с востока армии тюрок, чтобы помешать Алексею двинуться вперед. Анна однозначно говорит о том, что именно это известие заставило императора повернуть назад. Если франки уже разбиты в Антиохии, для него было безумием продолжать поход.

Новости об отступлении императора не могли добраться до Антиохии раньше, чем через значительное время после поражения Кербоги.

Все авторитеты упоминают обретение копья, включая и Анну Комнину, которая называет его не копьем, а гвоздем и приписывает находку Петру Пустыннику. Ибн аль-Асир говорит, что Петр сам зарыл копье.

Видимо, Боэмунд и сам начал сомневаться в подлинности копья (Рауль Канский).

Вероятно, имеется в виду Евмафий Филокал. (Примеч. пер.)

Альберт Аахенский говорит, что Гинимер взял Латакию у тюрок осенью 1097 года и владел ею от имени Раймунда Тулузского. По Ордерику Виталию, Эдгар Этелинг и англичане взяли ее от императора где-то в начале 1098 года и отдали под власть Роберта Нормандского. Давид, доверяя рассказу Альберта, полагает, что англичане, скорее всего, должны были взять напрямую от тюрок и что Роберт был там зимой 1097/98 года. Раймунд Ажильский утверждает, что Роберт отсутствовал в Антиохии во время похода в декабре 1097 года. Однако сомнительно, что англичане успели прибыть к сирийскому побережью раньше марта. Рауль Канский говорит, что Роберт отправился в Латакию, которая находилась под властью императора, во время бегства Этьена Блуаского. Однако несколько дней спустя он принимал участие в битве с Кербогой, и все источники об этом упоминают. По сведениям Гвиберта Ножанского, какое-то время Роберт управлял Латакией, но его прогнали из-за поборов. Я привожу ту версию, которая представляется мне наиболее убедительной.

Раймунд Ажильский поддерживает Пьера Бартелеми; Фульхерий Шартрский и Альберт Аахенский проявляют недоверие, но не встают ни на чью сторону. Рауль Канский открыто враждебен Пьеру. Автор «Деяний франков» вообще опускает этот эпизод.

Фульхерий Шартрский говорит, что что его убило камнем.

Гора Радости (фр.).

Иевусеи — доеврейский народ Иудеи. (Примеч. пер.)

Фульхерий Шартрский упоминает эфиопские войска. Раймунд Ажильский и «Деяния франков» упоминают отравление колодцев. Армянский католикос Вахрам находился в то время в Иерусалиме, но, видимо, ему удалось оттуда сбежать (Матфей Эдесский).

Сирокко — удушающий, знойный ветер в средиземноморском регионе, не прекращающийся по нескольку дней, а иногда и недель. (Примеч. пер.)

«Деяния франков» говорят, что войска вошли в город в тот самый час, когда умер Христос.

Даимберт добрался до Латакии в сентябре 1099 года. Следовательно, он должен был отправиться из Италии задолго до взятия Иерусалима.

Фульхерий Шартрский говорит, что выбрать патриарха было невозможно до получения рекомендаций от папы. Вероятно, он имеет в виду это первое обсуждение. Давид называет его Арнульф из Шока и считает именование «из Рё» неверным.

Когда именно Раймунд принял решение насчет княжества в Центральной Сирии, неизвестно.

Альберт Аахенский неприязненно рассказывает о прошлой жизни Даимберта. Возможно, что архиепископ отправился в путь еще до того, как Урбан узнал о смерти Адемара, и либо был назначен легатом в дороге, либо принял на себя управление как высший церковный иерарх на Востоке.

Фульхерий Шартрский говорит, что Боэмунд пригласил Балдуина его сопровождать, так как чем больше народу, тем безопаснее поход. Также он сообщает о количестве паломников, которое, вне всяких сомнений, преувеличено.

Ничто не говорит о том, что Балдуин когда-либо давал Даимберту вассальную присягу за Эдессу. Из дальнейших событий явственно следует, что новый патриарх ему не доверял.

Матфей Эдесский, предположительно опираясь на слухи, ходившие среди местных христиан, прямо говорит, что эмир отравил Готфрида.

Руководители армии узнали о смерти Готфрида только от венецианцев.

Нет никаких данных о том, что Жерар протестовал против действий Гельдемара.

Еще от автора Стивен Рансимен

Стивен Рансимен

Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке

Сицилийскую Вечерню можно назвать «итальянской Варфоломеевской ночью». В 1282 г. восставшие жители сицилийского города Палермо полностью вырезали ненавистных правителей-французов, захвативших их остров двенадцатью годами ранее. Это кровавое событие всколыхнуло всю Западную Европу и привело к безжалостной войне, в которую были втянуты Франция, испанское королевство Арагон, Италия. Раскрывая истинные причины Сицилийской Вечерни, автор книги С. Рансимен показывает, что на самом деле она была лишь звеном в долгой подспудной борьбе за власть и влияние, которую вели между собой самые могущественные государства того времени.Книга изобилует яркими и интересными подробностями о средневековой политике, войне и жизни человека в XIII в.

Стивен Рансимен

Падение Константинополя в 1453 году

Книга известного английского византиста посвящена событиям, связанным с одним из самых драматическим моментов мировой истории — завоеваниям турками-османами византийской столицы Константинополя, которое привело к окончательной гибели некогда могущественной Византийской империи.

Стивен Рансимен

Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток

Британский ученый Стивен Рансимен в своем труде рассказывает историю франкских государств Утремера со времени восшествия на престол короля Балдуина I до завоевания Иерусалима Саладином. Автор сосредоточил внимание на Утремере, учитывая, что он существовал в период активной западноевропейской политики и религиозных войн. Именно многочисленным кампаниям и посвящена книга, так как вся жизнь в Утремере проходила на их фоне, и опасности, характерные для поля боя, нередко становились судьбоносными. Историк счел нужным включить в книгу главу, посвященную жизни во франкских государствах на Востоке, тому, как они были устроены. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Стивен Рансимен

История Первого Болгарского царства

В настоящем издании мы представляем принадлежащий перу известного ученого — Стивена Рансимена очерк истории Первого Болгарского царства — государства» существовавшего на Балканском полуострове с конца VII до начала XI вв. Своим возникновением одно из первых славянских государств обязано тюркоязычным протоболгарским племенам» переселившимся на Балканы под давлением Хазарского каганата. Их смешение с коренным славянским населением и привело к возникновению этноса» за которым закрепилось название — «болгары».

Стивен Рансимен

Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле

Книга британского историка-медиевиста Стивена Рансимена охватывает период от Третьего крестового похода конца XII века до середины XV века, когда крестоносное движение окончательно сошло на нет. Рансимен повествует о горьком столетии, последовавшем за завоеванием Иерусалима Саладином, кратком периоде возрождения франкских государств Утремера и падении Акры, последнего оплота христиан на Востоке. Историк также рассказывает о последних крестовых походах, которым удалось или не удалось достичь стен Иерусалима, а также о приходе к власти мамлюков и появлении монголов на Святой земле. В последних главах автор подводит итоги эпохи крестовых походов и дает краткий обзор ремесел и искусств в Утремере.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Стивен Рансимен

Великая церковь в пленении

Классический труд известного английского ученого Стивена Рансимэна (1903–2000) по истории Православной Греческой церкви, касающийся как древней истории, богословия и внутренней организации Византийской церкви (первая часть книги), так и преимущественно положения Константинопольского патриархата («Великой Церкви») после падения Константинополя в 1453 г. до греческого восстания в 1821 г. По мнению автора, сохранить свой дух греческий народ смог только благодаря духовной силе — Православной Церкви. В этой связи С.