Ослепленная - [18]

– Спасибо, – пробормотала я, ступая в тесное пространство, от стены до стены забитое телами. Женщины в дизайнерских нарядах, мужчины в современных костюмах с галстуками и в блестящих туфлях с острыми носами. Я развернулась, собираясь уйти, оставив шампанское на подносе официанта, когда теплая рука обхватила меня за плечо и запах дыма окутал мой нос.

– Я гадал, когда снова увижу тебя.

И вот так мои колени задрожали, голова закружилась, а пальцы так сильно сжали бокал с шампанским, что я задумалась, не треснет ли он на кусочки в моей руке.

– Ты опоздала, – пробормотал Хантер и, забрав бокал из моей руки, поднес его к своим губам, опустошая его, прежде чем поставить на поднос. Бабочки затрепетали у меня в животе.

– Прости.

– Я волновался. Тебе стоило позвонить.

– Ты мог сам мне позвонить, – парировала я, голова все еще была забита его секретами

– Я не должен был. – В его темно-зеленых глазах кипело что-то опасное, от чего я давилась кислородом, наполняющим мои легкие. – Давай уйдем отсюда. – Хантер обнял меня рукой за талию и отвлек от мыслей, направив через лабиринт тел к двери, через которую я только что вошла.

– Куда мы идем? – спросила я, надеясь, что его злость была быстропроходящей. Он был бесцеремонным, напористым, но справедливым. Хотя я все еще ощущала, что он что-то скрывает. Виной были его взгляды вокруг комнаты, словно он постоянно оценивал обстановку, беспокойно крутясь. Да и его второй телефон, из-за которого он все бросал.

– Ужин? Они кормили меня этой дерьмовой фуршетной едой два часа. Я хочу чертов чизбургер, – прорычал он, и я разразилась смехом, забыв о волнении и потерявшись в излучаемой им энергии.

– Звучит отлично, – усмехнулась я и сжала его руку.

– Хорошо. – Он улыбнулся в ответ, затем наклонился и оставил поцелуй на моей щеке. – Рад, что ты пришла, Эрин, – он проговорил последние слова, понизив голос достаточно, чтобы направить мою пульсирующую кровь прямо к клитору.

– Я тоже, – прошептала я и собиралась поцеловать его в губы, когда он сделал замечание.

– Ты можешь ходить в этих штуках? – бросил он взгляд на мои ноги.

– Не совсем. – Я нахмурилась и прокляла себя за то, что отказалась от туфель на танкетке, которые предпочитала больше.

– Тогда запрыгивай. – Хантер повернулся и, схватив меня за чувствительные бедра руками, взвалил себе на спину. Я рассмеялась и ударила его по плечу, крича, чтобы он опустил меня, но хватка его была сильной.

– Слава Богу, тебе не пришлось нести меня далеко, – все еще смеялась я, приглаживая край платья, когда он поставил меня на ноги минуту спустя у входа в местное кафе. Запах жареной еды наполнил мои ноздри и заставил желудок урчать от желания жиров и белков.

– Бургер Сэма и два делюкса в конец зала! – выкрикнул Хантер, подняв два пальца необъятному мужчине за прилавком. Тот медленно кивнул, когда Хантер направился к угловой кабинке, обтянутой красным кожзаменителем, с черным столом и белыми скамьями с отбитыми углами.

– Мне нравится это место. – Хантер вертел в руках салфетку, взятую со стола, расстегнув шелковые лацканы костюма.

– Кажется, они знают тебя.

– Я приходил сюда с детства. Вырос в этом районе. Мой отчим часто приводил меня сюда, на бизнес встречи. – Он пожал плечами и кивнул официанту, когда тот поставил перед нами два стакана с водой.

– Он приводил тебя на свои бизнес встречи? – спросила я, желая узнать больше о семье Хантера.

– Время от времени. Это место было для меня своего рода безопасной зоной. Меня часто задирали. – Он потер заднюю сторону шеи.

– Не могу представить, чтобы тебя задирали, – прокомментировала я, удивленная признанием мускулистого мужчины передо мной.

– Сейчас не можешь, но позволь сказать, что я не был одним из выскочек в старшей школе. Щуплый и жилистый с щетиной, которая никак не могла пробиться нормально – вот каким я был. – Он ухмыльнулся, и я увидела намек на мальчишку, который наконец отомстил. – Но как только я выпустился, я был решительно настроен накачаться и больше никогда не быть объектом насмешек. Так я записался в армию, в свободное от патрулирования время качался и, в итоге, вернулся домой таким. – Он засмеялся и потер полностью заросшую щетиной челюсть.

– Спорю, ты был очаровательным. – Я захихикала, складывая в голове две картинки – мускулистого татуированного и великолепного мужчины, сидящего передо мной, и щуплого подростка, которым он был по его словам. Я скрестила ноги и коснулась ступней гладкой ткани его брюк, и он без слов снял с моей ноги туфлю и погладил ее по подъему.

Он продолжил, потерявшись в своей истории, перечисляя факты непоколебимым голосом.

– Моя мать была убита бойфрендом, когда мне было четырнадцать. Но он был хорошим адвокатом и отделался допросом с пристрастием, – рассказал он, и я не смогла сдержать рывок бровей к линии волос, прежде чем он продолжил. – Она была с ним всего несколько месяцев, находясь под кайфом большую часть времени от всего, что они могли достать, а он к тому же еще и пил. Было сложно. Он грубо относился к нам обоим. Он разбил ей губу однажды утром, когда проснулся после похмелья, а я слишком громко смотрел телевизор. Я закричал, а он, оставив ее с кровоточащим лицом, ударил меня так сильно, что я влетел в стеклянный кофейный столик. Он разбился. Небьющегося стекла тогда не было. – Хантер сделал паузу. – После того случая у меня остались шрамы. – Он потер костяшки пальцев. – В день, когда мне исполнилось шестнадцать, я использовал фальшивое удостоверение, чтобы сделать на них татуировки. Шрамы преследовали меня. Мне нужно было превратить их во что-то значащее, – закончил он, коснувшись загрубевшей и загорелой кожи рукой, покрытой чернилами и неровностями.