Ослепительный нож - [190]
- Злосчастный друг мой! - Княгиня отирала их. - Ведь дети малые пояты следом за тобой!
- О Боже! - застонал Василий. - Мне их не показали… А Иван?
- Сокрыт надёжно.
- Всё - ошибка! Чей-то недоразум! - успокаивал Василий Ярославич. - Не знаю, на кого грешить. Не приобрёл врагов. Коль сами завелись, поплатятся! Всё станет на места… А ты пока беги, Офимушка, в Литву, спасай Ивана! Можайский получил от Казимира Брянск, затем Гомей и Стародуб. Шемячичу обещан Рыльск. Авось и мой Иван не будет без кормления. Василиус, я верю, всё поймёт. А ныне он в неведении.
Княгиня запротестовала:
- Он всё ведает. Меня не хотел видеть. Сына выслал, соправителя. Нивмолвить, нивпросить!
- Ну, значит, в одержании, - звенел железом князь. - Горит! Его остудят и сестра моя, великая княгиня Марья, и Голтяев, и Плещеевы, и наши богомольцы, святители Московские.
- Беседовала с Троицким игуменом Мартинианом, - вставила княгиня. - Преподобный обещал заступу.
- Надейся и беги, - настаивал супруг. - Можайский в Брянске или Стародубе. Недалече. Сумеешь вырваться?
- Сумею, - уверила Евфимия. И не сдержалась: - Из-за меня проклятый оборотень поймал тебя! Не зря допрежь грозил…
- Грозил, - припомнил князь. - Был против нашей свадьбы. А мы ведь не устраивали кашу…
Евфимия со вздохом перебила:
- С трубами свадьба и без труб свадьба!.. А я, виновница, на подвиг любящего не ответила на брачном ложе. Прокляни меня!
- Господь с тобой, Офимушка! - пытался утешать эоровский. - Ты непременно станешь мне женой не токмо перед аналоем, а и на брачном ложе. Не в сей жизни, так в будущей.
- Нет, - помотала головой Евфимия. - И в будущем не стану. Там мне быть порушенной невестой дарской, кончить дни опальною, за Камнем, в земле Огорской…
- Беги с Иваном, - положил предел невыносимой речи князь. - Храни его… Моё невремя минет. Вызволю себя, детей. Верну пожалования. Дам знать…
- Ну, будет, будет! - заскрипел в двери голос Эсея. - Отдай светец. Пошли!
Он вывел понурую Евфимию наверх и опустил в таинственные закрома тёмного платья додаток - золотую нагрудную привеску в виде длинноухого конька с загнутым в кольцо хвостом. Прощай, дар пасынка Ивана!
12
В перводекабрьский день на улице Богоявленской у рва притормозил каптанный поезд литовского посла Семена Едиголдова. Из третьей от хвоста каптаны сошли на наледь медвежья шуба с воротником на полспины и шубка «цини», сизая, из «дикого», а иначе сказать, из серо-голубого бархата и из «венедицкой», как называли на Руси венецианскую, камки.
Так возвратились из Литвы Евфимия Боровская с Володею Давыдовым. Он нёс, меняя руки, крупный короб. Она, жалеючи ношатая, спросила:
- Для чего сошли далече?
- Скрывал жилье, - ответил он.
Володя жил со старшею сестрой Натальей, вдовой, обременённой малыми детьми.
Прошли двор Весяковых. От церковки святого Иоанна свернули на Подол, к Васильевскому лугу. Улицей Большой попали на Вострой конец к самой реке. За церковью Косьмы и Домиана, миновав бревенчатые стены трёх амбаров, принялись стучать в дубовые ворота. Поочерёдно били колотушкой.
- Хто-о-о?
- Отопри, Доман.
- О, господин! Слав Бог, слав Бог! - возрадовался стариковский голос.
Запоры грохнули. Калитка распахнулась. Кирпичная тропа по чистому двору повела к терему на каменном подклете со столбами для крыльца. Доман сквозь слёзы созерцал хозяина, потом во все глаза глядел на гостью.
Наверху, в просторной повалуше, топилась печка в обливных зелёных изразцах.
- Наша горница с зимою спорница! - Старик разбил пылающие угли кочергой. - На улице студель, у нас тепель.
Юный хозяин разоблачил Евфимию, затеплил свечку, ибо в повалуше было сумрачно, оконца выходили к северу.
- Вот мы и на Москве, княгинюшка! Удачно твой знакомец Карион пристроил нас к литовскому посольнику.
- Он не хотел, - припомнила Евфимия. - Не отпускал меня. Вдвоём с Бонедей стращали чем-ничем. А пасынок был равнодушен: «Поезжай, любезная Евфимия!» Можайский тоже. С ним не лажу с того дня, как истребил Мамонов.
- Почто Бунко вернулся в службу к этакому мню? - ворчал Володя, вскрывая короб.
Евфимия остановила:
- Отложи труды. Он не послушал:
- Раскладу пока. Пусть всё проветрится с дороги. Она сказала благодарно:
- С той ночи, как Ядрейко переправил нас в Литву, ты - крепкая моя опора!
- А не брала с собой! - упрекнул младший из бояр юровского.
- Спрашиваешь, для чего вернулся Карион к Можайскому? - переменила речь княгиня. - По старой памяти. Служил ему перед отъездом из Москвы…
- Ой, что у тебя тут? - Давыдов перекинул через руку телогрею с длинными и узкими, как у мужских охабней, рукавами, свисающими до полу. Его персты ощупывали утолщение в суровой плотной ткани на юдоле.
- Это зелье, - не подумала скрывать Евфимия. - Дамон мне наказал пристроить ладанку к костру своей боярыни. Не преуспела! Вот и ношу упрёком на всю жизнь.
- Дозволь взглянуть? - полюбопытничал Володя.
- Нет, нет, - переняла она столь памятную сряду. - Бунко с Бонедей тоже обнаружили и тщились распороть. Я не дала. Сие не для смотрения, а для хранения.
- Хозяюшка Наталья скоро будет, - заглянул Додан.
Володя кончил с тканой и пушною рухлядью, присел на лавку.
Двенадцатый век. На месте Москвы - Красные села, коими владеет боярин Кучка. Его тайными происками уничтожена семья соперника, новгородского боярина Гюряты. Счастливо спасшийся младенцем Родислав встречает любимую дочь своего смертельного врага. И отныне - куда бы ни забросила его судьбина: в вертеп лесных разбойников или в половецкий плен, в заморские страны или на поле междоусобной брани - все помыслы его о ненаглядной своей возлюбленной...
Новый роман известного современного писателя-историка рассказывает о жизни и деятельности одного из сыновей великого князя Дмитрия Ивановича Донского — Юрия (1374–1434).
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.