Ослепительный цвет будущего - [105]

– Аксель.

Я быстро моргаю, чтобы он не заметил, что я вот-вот расплачусь.

– Есть что попить в холодильнике? – спрашивает папа; он уже скинул ботинки и теперь направляется в кухню.

– Я как раз сделал лимонад, – отвечает Аксель.

– Наш человек, – говорит папа. – Ну, давайте все выпьем по стакану.

– Само собой, я знал, что ты в Тайване, – говорит Аксель. – А кто, ты думала, присматривает за Мэймэй?

Кошка выписывает восьмерки у него в ногах.

Меня пронзает вина зеленого оттенка оксида хрома. Как я могла забыть про мамину кошку? Конечно, папа позвонил бы Акселю или Тине.

– Мы теперь лучшие друзья, да, мисс Кошка? – говорит Аксель очаровательным голоском, который, я уверена, он не решился бы использовать в любой другой компании. Он наклоняется и чешет ее за ушком. Громкость мурлыканья увеличивается в несколько раз.

Фраза «лучшие друзья» снова и снова раздается в голове эхом, отскакивая от стенок моего черепа.

Это ведь и мы тоже, да? И будем ими всегда?

Папа долго и шумно зевает.

– Аксель, спасибо тебе еще раз. Для нас это очень важно. – Он встает. – Я пойду попытаюсь побороть джетлаг, но вы, ребята, оставайтесь, сколько хотите.

Да ладно? Папа разрешает Акселю остаться у нас дома после полуночи?

Мы слушаем, как мягкие шаги папиных ног в носках поднимаются по лестнице, скрипят на самой верхней ступеньке, поворачивают, направляясь дальше по проходу. За ним закрывается дверь кабинета.

Слишком тихо. Эта тишина протискивается между нами, образуя глубокую яму, через которую все сложнее перепрыгнуть.

– Итак, – произносит Аксель. Я не выношу это слово – оно как маленький островок мысли, под завязку наполненный вопросами и ожиданиями.

Мой мозг хватается за последнюю тему, чтобы как-то разбавить неловкость.

– Папа должен был тебе заплатить. В смысле за то, что ты присматривал за кошкой.

– Он пытался, – говорит Аксель. – Но я отказался от денег.

– Аксель… – начинаю я, но он качает головой.

– Ли, забудь. Я делал это не только для вас, но и для себя. Мне понравилось проводить здесь время – только я, кошка и воспоминания.

Воспоминания. Я думаю про дым благовоний, про вспышки прошлого.

– Как ты?

Я знаю, что он имеет в виду. Прошло около двух месяцев с тех пор, как умерла мама.

Умерла. Снова это слово.

Похоже, ее действительно больше нет.

– Немного лучше, – отвечаю я – и понимаю, что это правда. – А ты?

Он кивает.

– Тоже.

Я делаю глубокий вдох.

– Можно кое-что спросить?

Аксель ерзает на стуле.

– Конечно.

– Те имейлы… – Я замолкаю, потому что не понимаю, как сформулировать вопрос.

– Имейлы?

– Ну да. М-м… Что они значат?

Он странно смотрит на меня.

– Что?

– Ну, в смысле… – Лицо начинает пылать, и я уже жалею, что подняла эту тему. – Они были довольно странные. А какие-то… просто непонятные. Не то чтобы у всего должен быть контекст, но все-таки… Они показались мне слегка неуместными…

– Ли, – произносит он. – Я правда не понимаю, о чем ты сейчас говоришь.

Я не могу разобраться, трусит он или действительно не догадывается.

– Имейлы.

– Да, это я понял. Какие имейлы?

– Твои имейлы?.. – Я начинаю терять терпение. – Те, что ты отправлял мне, пока я была в Тайване.

Он хмурится.

– А, окей. Я не понимаю, о чем ты… потому что ничего не отправлял тебе, пока ты была в Тайване.

Я смотрю на него, сузив глаза.

– Что?

Он смотрит на меня в ответ. Это шутка такая?

Я достаю телефон и открываю папку с входящими имейлами, барабаня пальцем по экрану, с каждой секундой злясь все сильнее. Моя рука застывает, пока загружается приложение…

А что, если этих имейлов и вовсе не было? Что, если я действительно их придумала?

Но нет, слава богу, все письма на месте. Гнев возвращается, еще звонче и горячее, чем до этого. Можно ли быть трусливее, чем он, или дальше уже некуда?

– Вот эти имейлы. – Я пихаю телефон прямо ему в лицо. – Теперь вспоминаешь?

Аксель берет телефон. Он по очереди нажимает на каждое письмо. Я наблюдаю, как его глаза бегают по строчкам, следят за мазками. Когда он возвращает телефон мне, лицо его выглядит неожиданно бледным.

– Ли, я хочу, чтобы ты поверила тому, что я сейчас скажу, ладно?

Внезапно я чувствую прилив спокойствия. Если он хочет играть в эту игру, я ничего не могу поделать.

– Ты скажешь, что не отправлял мне эти письма.

– Я не отправлял эти письма.

– Даже несмотря на то что у меня есть доказательство обратного.

– Дай мне закончить, – говорит он. Большим пальцем он почесывает нижнюю губу. – Я написал их. Но не отправлял.

– Что это вообще значит?

– Они были у меня в черновиках. Я… Я так часто делаю. – Он сглатывает. – Я пишу черновики. То есть письма, которые я… ну как бы мечтаю отправить. Но никогда по-настоящему не отправляю. Я просто оставляю их в черновиках.

Я разглядываю черты его лица, пытаясь уловить хоть небольшой намек на вранье.

– Я тебе клянусь, Ли. Я… Я просто… Сейчас я просто в ужасе от того, что ты их видела. – Он выдает короткий дрожащий смешок.

– Ты сказал «прощай»… – Я замолкаю, потому что не знаю, как задать этот вопрос.

– Что?

– В первом имейле. Там написано «прощай», а дальше – ссылка на трек, последний в сборнике «Сад Локхарт». Что ты имел в виду? Почему ты прощался?

– А, это… Я имел в виду… – говорит он едва слышно. – Я прощался с твоей мамой. Но потом понял, что это не очень-то сочеталось с тем сборником, даже несмотря на то что я использовал ту же структуру, те же инструменты. А ты что подумала?