Ослепительный цвет будущего - [103]
101
Я помню все. Птицу. Воспоминания из благовоний. То, как мир начал наполняться черными трещинами. Падение. Фэн.
И по прошествии сорока девяти дней что-то поменялось. Папа стал другим. За те годы, что он провел в командировках, его присутствие окрасилось в жесткий и ледяной голубой, но теперь он несет с собой теплую, обнадеживающую желтую охру. Он очень старается. Мы учимся снова разговаривать – по-настоящему, как раньше. У нас опять появляются свои шуточки. Мы вспоминаем, как улыбаться друг другу.
Это последний подарок, который оставила нам птица: память.
Пазл истории моей семьи собран, так что теперь я ее наконец знаю и понимаю. Так же как и напоминание о любви, которая всегда была с нами – даже в минуты ненастий, даже когда ее трудно было разглядеть, даже когда мы уже отчаялись.
Я буду. Буду помнить.
102
В один из дней я возвращаюсь в дом по адресу Фэн.
Я поднимаюсь к тем же стальным дверям и нажимаю ту же кнопку: 1314.
После тишины, которая, кажется, длится целую вечность, я наконец слышу звуки шагов, спускающихся по лестнице. Одна из дверей со скрипом открывается, и наружу высовывается мужское лицо.
Первым делом я узнаю родимое пятно, акварельное облачко у него на щеке.
– Опять ты?
Я делаю шаг назад.
– Извините, я не хотела вас беспокоить…
Он сердито смотрит на меня.
– Тогда зачем ты нажимаешь на мой звонок?
Адрес, который Фэн записала на листочке из набора «Хелло Китти», принадлежал не ей. Это был адрес Фрэда.
– Простите, пожалуйста. – Я уже спустилась по ступеням и развернулась, чтобы уйти.
– Подожди минуту, – зовет он меня. – У меня кое-что есть для тебя.
Дверь захлопывается, и я слышу, как там, внутри, он поднимается по лестнице. Через несколько минут он возвращается с красным конвертом в руках.
– Я не могу это принять, – говорю я ему. Мысль о том, чтобы брать деньги у…
Он трясет головой.
– Это не деньги. Это волосы Чен Цзинлинь. Я не сжег их. Можешь взять, чтобы помнить о ней.
Красный сверток оказывается у меня в руках; он бросает на меня последний взгляд и закрывает дверь.
Вот, наверное, и все. Фэн здесь нет. Но я никак не могу уйти. Стоя на углу, где она в прошлый раз нашла нас, я приоткрываю конверт большим пальцем и заглядываю внутрь. Там – локон темных блестящих волос, перевязанных резинкой и ленточкой. И еще – фотография. Старая, но цветная. Две молодые девушки стоят в парке и улыбаются прямо в объектив. Слева – моя мать в простом желтом платье. Я узнаю ее пластмассовые очки, которые видела в воспоминаниях. Снимок, похоже, был сделан, когда она уже стала студенткой. А рядом с мамой – ее сестра, Цзинлинь, в платье с красными, розовыми и фиолетовыми цветами.
Цзинлинь. Или женщина, которую я знала, как Фэн.
Теперь я помню, как она выглядела. Теперь это стало ясно как день. Во всех воспоминаниях лицо Цзинлинь было мутным… И все-таки как же я раньше не догадалась?
Я отматываю фотографии в телефоне, чтобы найти ту, размытую, сделанную в день, когда мы поднялись на Тайбэй 101. Это была идея Фэн – сфотографироваться. Может, тем самым она пыталась сообщить мне, что она призрак?
Небо темнеет, и я понимаю, что мне пора. Я разворачиваюсь и бросаю еще один, последний взгляд. В надежде мельком увидеть цветастую блузку. В надежде, что она материализуется, и предложит отвести меня на ночной рынок попробовать новые вкусные блюда, и объяснит мне, что произошло.
Но она этого не делает.
– Пока, Фэн, – шепчу я.
Поднимается легкий ветерок – он колышет листья деревьев.
Следующим утром мы вызываем машину, которая отвозит нас четверых в Тамсуй, к морю. Отец держит маленькую деревянную коробочку, которую все это время прятал от меня. У бабушки в руках керамическая урна с синими драконами.
Там, в воде, мы развеиваем прах. Мамин. Цзинлинь.
Поднимается ветер, чтобы заполучить серую пыль в свое владение.
А потом все исчезает. Нам остаются лишь цвета будущего. Цвета настоящего.
103
Папа решает остаться еще на неделю. Мы с бабушкой ездили на горячие источники, несмотря на невыносимую летнюю влажность. А с дедушкой смотрели по телевизору реслинг, телевикторины и музыкальные клипы. И он научился весьма неплохо играть в «Четыре в ряд».
Мы посетили несколько ночных рынков и пробовали всевозможные блюда. В память о Фэн я стала более отважной: попробовала пирог из свиной крови, куриные лапки, омлет из устриц, суп из угря-барбекю и даже вонючий четырнадцатидневный тофу. Оказалось неожиданно вкусно.
В дни, когда мы с Уайпо ходили на рынок, я узнала, что у самых сладких плодов папайи красноватые бока; что лучшие помело нужно искать по аромату и выбирать самые тяжелые; что у некоторых плодов питайи мякоть белая, а у других – красная; что похожие на виноград грозди с жесткой коричневой кожицей – это лонган, или «драконьи глаза», и их очищенные шарики – такие же сладкие, как конфеты; что самая вкусная часть гуавы – сердцевина с точками хрустящих семечек.
