Осколки памяти - [21]
Пришло время, и я сам снимал свой режиссерский этюд. Работал с двумя операторами: один из них Васильков, а другой Чуковский, вроде родственник Корнея Ивановича Чуковского. Он и познакомил меня со своим дядькой Николаем Чуковским, который в газете "Известия" опубликовал свой рассказ "Мост", Такая, знаете ли, романтическая штуковина: на велосипедах едут мальчишка с девчонкой, заинтересовались друг другом, въехали на недостроенный мост и свалились в воду. Выбрались они на островочек и сидят там. На этом все и кончалось. История мне запала в душу.
Вскоре я был направлен в Минск делать курсовую работу, и решил я снять ее по рассказу "Мост".
Вот как встретил меня на "Беларусьфильме" наш корифей Владимир Владимирович Корш-Саблин. "Чему тебя учил Ромм, - сказал он, - мы увидим на экране, а вот у оператора, которого ты берешь, еще нет ни направления, ни диплома. Это у него даже еще не курсовая работа, это только твое желание". А оператором я взял минчанина, вгиковца. Как было не взять своего парня? "Нам в производстве, - продолжал Корш-Саблин, - надо, чтобы было “резка”, чтобы все соответствовало техническим параметрам. Я уже человека наметил, поговорил с ним, он не будет мешать, все будет ладно, будет помогать".
Это был Георгий Яковлевич Вдовенков, скромнейший человек, который всю войну прошел с камерой в руках. Когда Роман Лазаревич Кармен делал большую картину "Великая Отечественная", там были и кадры, снятые Вдовенковым.
Мы нашли старый деревянный мост в районе Черикова, проложили к ним въезд для ребятишек; опытные люди научили, как создать видимость того, что они падают. Отыскали среди местных моряков парня, который согласился прыгнуть. "Дела большие!" - сказал он, на что директор картины Аким Акимович Жук возразил: "Нет, погодите. Сейчас вызовем водолазов, осмотрим дно - вдруг там торчит что-нибудь?" Осмотрели все очень тщательно, дно оказалось, слава Богу, чистым. И прыгнул парень с велосипедом. А когда перед вхождением в воду раскрывался, ударился рукой о проплывающий листок с дерева. И рука моментально вздулась. Жуткое дало!
Это тоже был мне урок, как внимательно нужно подходить к каждой мелочи. Аким Акимович, опытный директор, сделавший столько картин, очень заботливо ко всему относился, и к этой "финтифлюшке" подошел, как к серьезной картине: мы много ездили, выбирали натуру, велосипеды у нас были тщательно проверены, и вертолет для последнего кадра обеспечен. Двое - мальчик и девочка - сидят на острове, отвернувшись друг от друга, а вертолет, с которого снимали, взлетает, и они становятся все дальше, дальше, и остаются вдалеке точечками...
Но самое яркое мое впечатление от первой работы - возможность показать на экране движение. Я был в упоении - мои герои едут! По-моему, процентов восемьдесят экранного времени они все ехали... Для меня это было такое наслаждение!
Евгений Глебов написал музыку; я попросил, чтобы в ней звучали акценты, как биение сердца.
Картина была сделана. Ее посмотрел Михал Ильич, затем завкафедрой Герасимов, и "Мост" стал не только курсовой, но и моей дипломной работой.
А когда я за "Мост" получил постановочные, то купил ботинки другу Резо и уже "богатый" отдал долг Михал Ильичу.
Первое "знакомство" с кино
И Ромму выпадали в жизни испытания. Когда я оканчивал ВГИК, Михал Ильича отлучили от работы, уволили. Мы испытывали ужасное потрясение - как можно?! За что - нам, конечно, никто не объяснял, но известно, что Ромм в то время нередко выступал с критическими речами, носившими, я полагаю, в том числе и политический характер.
Когда перед экзаменом я пришел к Михал Ильичу просить благословения, он сказал мне такую фразу: "Единственное, чем я могу вам всем помочь, это не присутствовать на экзамене".
Возглавивший экзаменационную комиссию Пырьев Иван Александрович тут же влепил мне "четверку".
Я чувствовал, что вокруг что-то происходит, видел, как мои педагоги волнуются, и написал Ирине Александровне записочку: "Ирина Александровна, если можно, снимите с показа. Я отказываюсь, не хочу. Сдам экзамен через год". Она прочла, погрозила мне пальцем - сиди, молчи.
Позже до меня дошло: не я им был нужен, а Ромм! Его они пришли проверять, не нас, через меня в том числе они сводили счеты с Михал Ильичем! Теперь-то, седой, я понимаю, что это Ромму ставили оценку. Этой "четверкой" я горжусь, потому что оцененный Михал Ильичом "на отлично" "Мост" лишь подтвердил разницу их вкусов.
Загадка Ромма
Так случилось, что у Ромма было два курса: первый курс - мы, и второй, на пять лет старше, выпускной, где учились Вася Шукшин и Андрей Тарковский... Если перечислять всех, наберется добрая половина знаменитых советских режиссеров.
Вот поразительная штука: у Герасимова всегда были потрясающие актеры (у других мастеров тоже есть прекрасные артисты, но если у тех они как вспышка, то у Герасимова каждый - величина, вспомните хотя бы "Молодую гвардию"), а у Ромма - режиссеры. Для меня по сей день загадка: как, каким образом с одного маленького вгиковского курса учителем Михаилом Ильичом Роммом были выпущены в мир две такие непохожие друг на друга художественные величины: Василий Шукшин и Андрей Тарковский? Чудо! Это какое же надо иметь умение, чтобы из студентов вышли такие колоссальные фигуры! Это только мастер может углядеть.
Жизнь Шакарима Кудайбердиева (1858–1931) оборвалась трагически — от пули чекиста. Ранняя безотцовщина, но воспитание под сенью дедовских заветов, приобщение к литературному творчеству под влиянием дяди, поэта-мыслителя Абая Кунанбаева, путешествие в Стамбул и Мекку, пример Л. Н. Толстого и отшельничество, дальнейшее восхождение к духовной жизни — все это воплотилось в его философию «наука совести». Привлекаемый по статье как враг народа, он был реабилитирован, но запрет на творчество поэта, теперь уже обвинявшегося в «буржуазном национализме», продолжал действовать.
Григорий Крошин — первый парламентский корреспондент журнала «Крокодил», лауреат литературных премий, автор 10-ти книг сатиры и публицистики, сценариев для киножурнала «Фитиль», радио и ТВ, пьес для эстрады. С августа 1991-го — парламентский обозреватель журналов «Столица» и «Итоги», Радио «Свобода», немецких и американских СМИ. Новую книгу известного журналиста и литератора-сатирика составили его иронические рассказы-мемуары, записки из парламента — о себе и о людях, с которыми свела его журналистская судьба — то забавные, то печальные. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Книга о Вацлаве Гавеле принадлежит перу Михаэла Жантовского, несколько лет работавшего пресс-секретарем президента Чехии. Однако это не просто воспоминания о знаменитом человеке – Жантовский пишет о жизни Гавела, о его философских взглядах, литературном творчестве и душевных метаниях, о том, как он боролся и как одерживал победы или поражения. Автору удалось создать впечатляющий психологический портрет человека, во многом определявшего судьбу не только Чешской Республики, но и Европы на протяжении многих лет. Книга «Гавел» переведена на множество языков, теперь с ней может познакомиться и российский читатель. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Имя князя Дмитрия Ивановича Шаховского (1861–1939) было широко известно в общественных кругах России рубежа XIX–XX веков. Потомок Рюриковичей, сын боевого гвардейского генерала, внук декабриста, он являлся видным деятелем земского самоуправления, одним из создателей и лидером кадетской партии, депутатом и секретарем Первой Государственной думы, министром Временного правительства, а в годы гражданской войны — активным участником борьбы с большевиками. Д. И. Шаховской — духовный вдохновитель Братства «Приютино», в которое входили замечательные представители русской либеральной интеллигенции — В. И. Вернадский, Ф.
Паша Ангелина — первая в стране женщина, овладевшая искусством вождения трактора. Образ человека нового коммунистического облика тепло и точно нарисован в книге Аркадия Славутского. Написанная простым, ясным языком, без вычурности, она воссоздает подлинную правду о горестях, бедах, подвигах, исканиях, думах и радостях Паши Ангелиной.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.