Осколки памяти - [23]
Значит, хорошо большей частью художники получаются тогда, как мне кажется, когда такого человека с указкой и перстом, такого учителя нет, а есть человек, который бы помогал думать. Или не мешал хотя бы думать. Который позаботился о том, чтобы была атмосфера, чтобы сам пророс росток творчества, он получился бы самостоятельно.
Это мое убеждение всегдашнее. И когда я вспоминаю, как я сам учился, я все время сплошь вспоминаю людей, которые не мешали мне, которые никогда не мешали мне..."
"Привези, пожалуйста, ко мне в гости моего тезку", - как-то попросил меня Михал Ильич. Привез, и это был совершенно чудный вечер. У его внука, тоже Миши, была огромная коллекция английских автомобильчиков. Ромм посадил моего Мишку у одной стены, сам уселся у противоположной - и они без устали катали машинки. Весь вечер.
А я пил чай и смотрел на них, чувствуя себя ни при чем. Столько чая, сколько я выпил тогда, вместилось в меня только у Льва Митрофановича Томильчика...
Плечом к плечу
Когда наш курс пошел на похороны Ромма, мы негласно приняли решение: не дать никому из начальства подойти к гробу. И стали плечом к плечу: мы, съемочная группа картины "Девять дней одного года", Баталов, Смоктуновский - чтобы никто больше не смог втиснуться. Так его и вынесли - сами.
***
Это огромное счастье, я не знаю, за что мне такое счастье привалило - стать учеником этого мастера, этого человека, великого режиссера, педагога и художника. Слава тебе, Господи! Вот с этим ощущением благодарности, поклонения, преклонения перед ним я и живу всю свою жизнь.
МОЙ ДОМ
Никто еще не смог и, я полагаю, не сможет объяснить, что такое любовь, и как она возникает. Никто, даже Шекспир. Помните, в "Ромео и Джульетте": он увидел ее, она увидела его - и это произошло!
Я ее увидел на проспекте, шел пешочком из Союза кинематографистов (он в ту пору находился в Красном костеле, и студия была там же), навстречу мне - группа работников студии, никого из них, за исключением Георгия Яковлевича Вдовенкова, с которым мы в то время делали "Мост", я не знал, молодой был. Георгий Яковлевич стал нас знакомить. Вижу, у одной девушки верхняя пуговичка кофточки не застегнута. Я возьми да и скажи: "Можно я наведу порядок?" Застегнул.
Она сразу показалась мне серьезным человеком. Потом я часто видел ее на студии и убеждался все более, что это действительно стоящий, серьезный, человек, хотя она и была жуткой хохотушкой.
Оказалось, еще до нашей первой встречи на проспекте она видела, как я по пустынным коридорам студии гонял на велосипеде. Тогда "Беларусьфильм" пребывал в состоянии ступенчатого переезда из костела в новое здание, коридоры были пустынные, и я решил прокатиться на одном из двух задействованных у меня в курсовой работе велосипедов. Должно быть, тогда она подумала: "Значит, нормальный человек".
Закончив ВГИК, я вернулся из Москвы в Минск. Домой очень тянуло, тосковал, я рвался сюда. Здесь были мама с отчимом, бабушка, друзья, и потом... здесь была Нелла...
Друг мой, замечательный поэт Петя Макаль, был свидетелем с моей стороны, Неллина подруга - с ее стороны, мы пришли вчетвером в ЗАГС, и нас расписали. Так мы с Неллой и поженились.
Сначала у нас был один сын Миша, которого мы назвали в честь моего отца и Ромма, потом родился второй - Алексей.
Профессия кинорежиссера, как известно, связана с постоянными разъездами, вот и моя режиссерская жизнь вся прошла в экспедициях. Не снимать я не мог, и весь дом сразу лег на плечи Неллы Ивановны, которая мужественно тащила этот груз, хотя сама работала на студии "от и до" начальником звукоцеха. Она никогда не вмешивалась в мою работу, а создавала мне все условия. Нелла - удивительная женщина. Заботливая очень, внимательная очень, преданная. Я был весь поглощен своими картинами, она же вся была поглощена нами - детьми и мужем. Вот такой, наверное, должна быть женщина, жена, мать и подруга в жизни.
Она и сейчас продолжает нас "тянуть", обо всех хлопотать, хотя сама неважно себя чувствует. Я вот тут сижу книжку пишу, а она в это время где-то в ОВИРе в очередях оформляет вызов старшему сыну, чтобы приехал в гости.
Нелла - партизанская дочь, всю войну маленькой девочкой провела с семьей в партизанском отряде. Ее отец, учитель по профессии, командовал партизанской бригадой, получил звание генерала. Когда немцы в апреле 1944 года, ожидая наступления наших войск, начали крупную карательную операцию против партизан и блокировали болотную зону Полесья, Иван Васильевич организовал в ледоход переправу людей через реку Opeсa. Сам он как командир шел последним и попал под ураганный огонь - от него не осталось ничего, кроме брошенной на берегу реки простреленной шинели. Накануне Неллу с сестрой отправили через линию фронта на самолете, а их маму, как и остальных, Иван Васильевич успел переправить на тот берег - перебирались, держась за перекинутую через реку веревку. Вот те люди - и дети, и взрослые - они как раз все и были победившими чувство своего страха, настоящими людьми.
Поскольку от генерала Скалабана не могли найти ни следа, он оказался "пропавшим без вести", а его родные, по законам того времени, - не семьей геройски погибшего на фронтах Великой Отечественной, а пропавшего без вести. Так к ним и относились. Но семья Неллина, слава Богу, дружная, выкарабкались.
Эта книга о Японии, о жизни Анны Варги в этой удивительной стране, о таком непохожем ни на что другое мире. «Очень хотелось передать все оттенки многогранного мира, который открылся мне с приездом в Японию, – делится с читателями автор. – Средневековая японская литература была знаменита так называемым жанром дзуйхицу (по-японски, «вслед за кистью»). Он особенно полюбился мне в годы студенчества, так что книга о Японии будет чем-то похожим. Это книга мира, моего маленького мира, который начинается в Японии.
Впервые выходящие на русском языке воспоминания Августа Виннига повествуют о событиях в Прибалтике на исходе Первой мировой войны. Автор внес немалый личный вклад в появление на карте мира Эстонии и Латвии, хотя и руководствовался при этом интересами Германии. Его книга позволяет составить представление о событиях, положенных в основу эстонских и латышских национальных мифов, пестуемых уже столетие. Рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг интересующихся историей постимперских пространств.
Валентин Михайлович Фалин не просто высокопоставленный функционер, он символ того самого ценного, что было у нас в советскую эпоху. Великий политик и дипломат, профессиональный аналитик, историк, знаток искусства, он излагал свою позицию одинаково прямо в любой аудитории – и в СМИ, и начальству, и в научном сообществе. Не юлил, не прятался за чужие спины, не менял своей позиции подобно флюгеру. Про таких как он говорят: «ушла эпоха». Но это не совсем так. Он был и остается в памяти людей той самой эпохой!
В книгу вошли воспоминания и исторические сочинения, составленные писателем, драматургом, очеркистом, поэтом и переводчиком Иваном Николаевичем Захарьиным, основанные на архивных данных и личных воспоминаниях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.