Осколки миражей - [14]
— Спасительница! — драматическим тоном провозгласил Фирт — так звали усатого стражника, который назвал ее принцессой. — Прекрасная спасительница избавила наши глотки от мучительного пересыхания, а головы — от изматывающей трезвости… если только нас не поймает Бартас и не выпишет по двадцать ударов кнутом каждому. Никому не отдам свою Софи!
Он притянул Софию к себе, и она с трудом удержалась, чтобы не вырваться, и заставила себя игриво улыбнуться. Остальные стражники отреагировали смешками, веселья в которых, впрочем, было мало.
Что там говорила Ириз — не бегать на огонек? А что, кому-то может нравиться подобное времяпровождение? Холодный, продуваемый сквозняком угол под дозорным навесом, развязные стражники, неловкость пополам со скукой и еще эти приставания — нет уж, спасибо, все эти радости следует оставить настоящим служанкам. Но если зелье подействует, любой из стражников сделает все, о чем София их попросит, и если попросить больше ее не трогать, то так и будет.
Она улыбалась, смеялась нехитрым шуткам и внимательно наблюдала за каждым глотком приправленной зельем медовухи. Действовать оно должно было сразу, но София тянула, еще не решив, о чем попросить стражников, чтобы точно убедиться, что зелье вообще работает. Марде можно было верить, но риск есть риск. Проверка не помешала бы.
Порыв ветра с грохотом бросил на навес горсть пожирающих разум капель. София поежилась. Пришло время заканчивать с этим.
Нужно придумать, что бы ни один из них не сделал по обычной просьбе… А что, если…
Из раздумий выдернула суровая реальность. Фирт снова привлек Софию к себе, и к ее губам потянулись влажные губы стражника.
Она все-таки не сдержалась и отшатнулась, подняв руку. Стражник остановился, а смешки остальных прозвучали чуть жизнерадостней.
— Подожди. А не мог бы ты… — начала София.
И тут под навесом появился человек.
Сначала она не обратила на него никакого внимания. Отошедший товарищ, припозднившийся слуга — да мало ли кто мог явиться сюда из замка или из сторожки. Зато внимание обратили стражники.
Все пятеро застыли, словно громом пораженные — точно попали под лишающий разума дождь. Кто говорил, умолк на полуслове, кто-то сдавленно ругнулся, кто-то дернулся, задев стол и чуть не опрокинув кувшин с медовухой, и даже Фирт ослабил хватку.
Незнакомец неспешно приблизился и ступил в круг света, отбрасываемого лампой на стене. Взгляду предстала черная одежда, неуловимо напоминающая мундир, но без всяких галунов и нашивок, и резко контрастирующие с ней светлые волосы. Походка напоминала кошачью — и стражники замерли, как застигнутые врасплох мыши, вот-вот готовые броситься врассыпную.
Бледное лицо его казалось лишенным индивидуальности. Обычные тонкие черты, в которых не было огня. Таким, наверное, могло бы быть лицо призрака. Но когда он взглянул на стол, оно мгновенно преобразилось. Вспыхнуло каким-то хищным азартом — и вот уже нет безликого незнакомца, его место занял дикий зверь. Что-то животное было в том, как расширились его ноздри…
— Дворовые девки, медовуха… Хороша королевская стража, нечего сказать, — лениво протянул прибывший, некоторое время погипнотизировав компанию взглядом и безошибочно определив содержимое кувшина по запаху. Повинуясь общему импульсу, София смотрела на него во все глаза. И невзирая на спокойствие незваного гостя, она не решилась бы подойти к нему вплотную.
Он приблизился сам — встал у самого стола. Стражники отшатнулись.
Прибывший протянул руку — без оружия, иначе они бы, скорее всего, не остались на своих местах, — и взял кувшин. Отхлебнул медовуху прямо из горла… и вдруг резко швырнул кувшин на каменный пол с такой силой, что капли напитка и осколки брызнули фонтаном во все стороны.
— Встать! — гаркнул мужчина яростно, разом сбросив маску невозмутимости. Стражники вскочили как один.
— По сколько там кнутов вам дает Бартас — двадцать?.. По тридцать каждому, я прослежу, — бросил он. Сузившиеся серые глаза сверкнули в неверном свете лампы и устремились на Софию. Та невольно поежилась. Непредсказуемость и явное бешенство незнакомца начинали ее пугать. Но раз он отхлебнул медовухи, а в ней было зелье… одного глотка должно было хватить. Хорошо бы, потому что…
— Ты, — снова заговорил мужчина, сверля ее взглядом. — Подойди.
София выбралась из-за стола. Но не успела сделать и двух шагов, как гость снова сменил ленивую расслабленность на резкость и текучую ловкость дикого зверя и одним прыжком оказался рядом.
Нужно срочно что-то делать. Попросить уйти? Молить о пощаде? Да какая пощада, не может же он наказать кнутом женщину. Тогда что?..
— Кто такая, как зовут? — поинтересовался он отрывисто, тоном, совсем не вяжущимся с неподвижной позой и немигающим взглядом.
— София Лирен, — это была фамилия Даиз — амоннинская, потому что в своем кругу Дети моря обходились без фамилий. — Помощница кухарки Ириз…
— Избавь меня от заочного знакомства с кухаркой, — поморщился гость. — Чтобы через десять минут тебя здесь не было. Вы пятеро, — он отвернулся от Софии, как будто утратив интерес, — утром не расходиться. И по тридцать кнутов.
День начинался подозрительно. С утра на стене офиса намалевали странное граффити. Потом на Леру накричал шеф. А все из-за того, что она попыталась вызвать маляров и закрасить надпись! Но, наверное, не стоило все-таки избавляться от нее. Ведь именно после этого в городе начался самый настоящий мусорный апокалипсис…
Будущее. Люди привыкли модифицировать свои тела, вживляя все, что можно, от искусственных органов до мозговых компьютеров. Благодаря компьютерам-имплантам становится возможной масштабная межпланетная интрига…
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.