Ошибка президента - [13]

Ну и конечно, не стал об этом рассказывать капитану Сивычу.

– А жильцы случайно Гамлета Карапетяна не упоминали? – внезапно спросил Сивыч, когда машина остановилась у дома номер два.

От этого вопроса Петя Бояркин чуть не подпрыгнул на месте. Лейтенанту понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить, что таинственный Гамлет, видимо, не был игрой старушечьего воображения, как он предполагал до этой секунды, а лицо реально существующее.

– Гамлета? – переспросил он на всякий случай.

– Ну да, – подтвердил Сивыч. – Владельцем этой комнаты является Гамлет Карапетян.

– Но прописан…

– Прописан – да, – ответил Сивыч. – Но прописка и владение вещи разные. У нас в стране сейчас интересная ситуация, одновременно действуют две системы: старая – с прописками, выписками, записями в домовую книгу и новая – владение.

– Но… – хотел что-то сказать Бояркин, однако передумал, понимая, что в этих вопросах он не очень компетентен.

– Сейчас можно владеть квартирой, но не быть там прописанным или быть прописанным в квартире или комнате, которой владеет другой человек.

– Странно это как-то, – покачал головой лейтенант Бояркин.

– Странно или нет, но это «реалии наших дней», – сказал Сивыч, подражая голосом и интонацией последнему советскому Генсеку.

Они уже поднялись на второй этаж и теперь звонили в квартиру номер девятнадцать. По просьбе Бояркина все жильцы квартиры были сегодня дома. Организовать это оказалось делом несложным – никто из них в настоящее время нигде не работал.

– Капитан Сивыч, – представился Василий Васильевич трем квартиросъемщикам,– Ну рассказывайте, что тут у вас и как. Только давайте где-нибудь присядем. Мне надо записывать, а разговор у нас займет некоторое время.

– Тогда прошу ко мне, – кивнула седовласая старушка в темно-сером шерстяном сарафане и кремовой шелковой блузке, кружевной воротничок которой был сколот брошью в стиле «модерн», по-видимому для того, чтобы скрыть дряблую шею.

Сивыч и Бояркин аккуратно вытерли ноги и прошли по коридору к двери, за которой располагались две большие смежные комнаты, занимаемые гражданкой Корниловой.

Петя Бояркин, хотя и бывал в девятнадцатой квартире уже несколько раз, в комнаты к жильцам не заходил, если не считать жилища Шевченко и Станиславского, и теперь вид комнат Софьи Андреевны поразил его. Кроме телевизора, здесь, по-видимому, не было ни единого предмета, которому не исполнилось бы меньше ста лет. По крайней мере, создавалось такое впечатление. Мебель красного дерева, гобелены и картины на стенах, фотография дамы в шляпе с перьями и мужчины с небольшой бородкой и усами, в изящной рамке стоявшая на комоде, – все было таким же древним, как и сама обитательница этих комнат.

– Вы, наверно, родились здесь, – предположил Бояркин.

– Да, – ответила Софья Андреевна. – Я родилась именно здесь незадолго до революции, а вообще наша семья живет в этой квартире с тысяча девятьсот шестого года. Разумеется, тогда она не была коммунальной, – добавила она.

– И вы не боитесь, что вас могут обокрасть?.. – Василий Васильевич оглядывал хрустальную люстру. – Тут ведь у вас такие ценности.

– И воровали у меня по мелочам, – махнула рукой старуха. – А что прикажете? Распродать все и деньги в сберкассу положить? Ну уж нет, я с детства окружена этими вещами и среди них хочу умереть. Понимаете? Вот посмотрите в окно, – она указала рукой в сторону высокого овального окна, на котором росли цветы. – Я смотрю в него, можно сказать, со дня своего рождения и не желаю видеть ничего другого. А Гамлет этого не понимает.

– Вы имеете в виду Гамлета Карапетяна? – спросил Сивыч.

– Очевидно, его, – ответила старуха. – Не могу себе представить, что на свете есть другой живой Гамлет, – ироническая улыбка скривила ее тонкие губы, – внешность которого так не вязалась бы с этим именем.

– Я присяду? – спросил Сивыч.

– Да, конечно, – кивнула Корнилова. – Садитесь за стол, здесь всем хватит места.

Милиционеры и жильцы расположились за овальным красного дерева столом, накрытым плотной зеленой скатертью. У Пети Бояркина возникло ощущение, что все они играют в фильме из жизни прошлого века. Не хватало только раздать карты и разыграть партию в вист или во что они там играли в прошлом веке, не в дурачка же, надо думать.

Капитан Сивыч тем временем вытащил из портфеля папку.

– Вот посмотрите, вам знаком этот человек? – спросил он, достав из папки средних размеров фотографию. – Посмотрите внимательно.

Софья Андреевна, Галя и художник Сережа по очереди посмотрели на снимок. На нем был изображен плотный, даже скорее толстый брюнет с сизыми щеками и большим носом.

– Это он, Гамлет, какие могут быть сомнения, – категорично заявила Корнилова.

– Гамик, конечно, – согласился с ней Сережа, едва бросив взгляд на фотографию.

– Это он, – тихо сказала Галя, внимательно вглядываясь в снимок, – я практически уверена.

– Практически уверены? – поднял брови Сивыч. – Что вы хотите этим сказать?

– На свете бывают двойники. – На бледном лице Гали появилось некое подобие улыбки. – Их теперь даже по телевизору показывают. Но это, по-видимому, Гамик Карапетян.

– Карапетян Гамлет Миртичевич, 1960 года рождения, место рождения город Аштарак Армянской ССР, с 1989 года прописан в Подольске. Он является владельцем комнаты, где проживают Шевченко и Станиславский.