Почему-то я насторожилась.
Костя добежал до дверей кафе и исчез внутри.
Забывшись, я опустила руки и машинально отступила от края навеса, с которого меня было прекрасно видно от крылечка кафе, пожелай кто меня разыскивать. Теперь я стояла у вертикального окна навеса и наблюдала за происходящим сквозь бегущие по стеклу серые струи дождя.
Белая загородила от меня машину Кости.
Внимательно следя за нею, я почему-то нисколько не удивилась, когда дверца со стороны водителя открылась, полыхнул холодно-белой вспышкой раскрытый зонт, а затем появилась Вера — привычно в белом же.
Держа зонт чуть наискосок, чтобы ветер его не выдрал из рук, она быстро добежала до дверей кафе. Те распахнулись за несколько шагов от неё. Обернувшись на пороге к улице, она встряхнула зонт, закрыла его и тоже пропала за дверями.
Мне показалось, я оглохла на какое-то время.
Потом вернулось всё: и гудение, и хлёстко веерные брызги с дороги от подъезжающих-проезжающих машин, и грохот дождя по гулкому навесу…
Ошеломлённая, я смотрела на закрытые двери кафе, на три мраморные ступени крылечка, на которых кипели лужицы дождя…
Как быть в этой ситуации?
Костя сказал: в этом кафе — один небольшой зал. То есть, войди кто в него, сразу увидит всех посетителей.
Если Вера приехала в выбранное нами кафе случайно, что она сделает, увидев здесь нас с Костей?
А если она приехала не случайно? Например, выследила Костю, решив поговорить с ним. Это ведь ей легко — она-то знает место стройки, где он работает. А Костя мог не заметить, что она следует за ним — в потоке машин, когда приходится следить за движением на дороге, да ещё дождь…
Прислушавшись к себе, я поняла, что мне хочется сделать одновременно две противоречивые вещи: сбежать — и всё-таки увидеть Костю.
Перевесило другое. Костя устал. Если возникнет скандал, в чём теперь я совершенно не сомневалась, он попортит себе нервы, не сможет нормально поесть и опоздает на работу.
Поприкидывав, я сообразила, что надо делать. Отойдя вглубь навеса, поставила сумку на скамейку и вынула мобильный телефон. Нажала кнопку «быстрого звонка».
Дождавшись, когда гудки вызова закончатся, я взволнованно закричала, не давая Косте заговорить:
— Костя, я не смогу сегодня прийти!
— … Почему? — после паузы спросил он.
— Вышла на улицу, а тут — ветер! Зонт сломала! А без зонта — никак! У нас такой страшенный ливень начался!
Про ливень он поверит. В разных частях города всяко бывает: он сам вчера приехал на мокрой машине в абсолютно сухое место нашей встречи.
— Хорошо, что предупредила. Тогда до завтра!
— Конечно. Поесть не забудь! Вечером позвонишь?
— Как всегда.
В голосе, когда он произносил последние слова, я услышала улыбку. И улыбнулась сама. Выкрутилась! Надеюсь, эта белая стерва даст ему поесть спокойно… Интересно, расскажет ли он вечером про эту нежеланную встречу? Или постарается не расстраивать меня?… От последнего предположения я снова улыбнулась…
А… А вдруг они не встретились?
Подошёл троллейбус. Мне надо было в другую сторону, но у этого маршрута здесь недалеко конечная. Так что потом он всё равно поедет в мою сторону. Я прыгнула в задний салон, пока хлынувший дождь (вот уж точно накаркала!) не промочил меня. Прижавшись к поручню, вытащила транспортную карту и получила билет. В уголке потолок троллейбуса не протекал, как было в иных машинах. Я вздохнула с сожалением. Так, Кости не увижу до завтра…
Уже в подъезде своего дома, медленно поднимаясь по лестнице, я внезапно подумала: «Он там — я здесь. Но я здесь одна. А он — с этой…»
И что-то вдруг стало так плохо, так мутно, что пришлось подойти к подъездному подоконнику и некоторое время смотреть, не видя, на улицу. Наконец, я успокоилась и вздохнула. Хватит. Надо бы дойти до квартиры, переодеться в сухое и подумать насчёт того, чтобы чуть позже выйти в ремонтную мастерскую, где мне починят зонт.
Но двигаться не хотелось. Хотя замёрзшие, промокшие ноги постепенно теряли чувствительность. А пальцы застыли так, что надо бы их уже сейчас растереть хорошенько… Хотелось хотя бы в воображении увидеть, что сейчас происходит в зале кафе. Хотя… Я снова посмотрела на мобильник. Всё. Время Кости прошло, он уже едет на работу… Но почему мне так тяжело?
Горячечным теплом запылало лицо. Ничего себе… Это я так… ревную? Но к чему ревновать Костю? Я посмотрела на двигающиеся внизу на дороге машины, которые серыми веерами разбрызгивали бегущую по асфальту воду… К тому, что он остался там не со мной, а с нею. Хотя последнее и под вопросом. Поэтому, скорее, я ревную к тому, что видит его она, а не я.
Глаза потеплели от подступивших слёз.
Спас от злого плача, как водится, звонок телефона.
— Алёна, ты сейчас дома будешь? — спросил Женя.
— Буду, — мрачно сказала я.
— Ну и прекрасно. Я сейчас тебе привезу фотографии выставки, посидим, подумаем над расположением картин. Ты паспарту для рисунков видела?
— Видела.
— И как они тебе? Алёна. У меня впечатление, что ты не дома.
— Почти дома. Я в подъезде.
— Что с голосом?
— Злюсь. Не на тебя. На себя.
— Нам работать надо, — невозмутимо сказал Женька, — а ты позволяешь себе такую роскошь, как злиться. Причём чувствую, что зря.
