Осада - [56]

Однажды Вонецне случайно проходила мимо ближайшей гостиницы и вдруг увидела, как из ее дверей вышла Катица, которая, к счастью для себя, не заметила квартирной хозяйки. Вонецне, охваченная любопытством, пошла вслед за жиличкою, стараясь держаться от нее на приличном расстоянии.

«Ну и покажу же я ей! — мысленно негодовала хозяйка. — Выгоню ее с квартиры! Мне в квартире только шлюхи и не хватало…»

Вонецне вспомнила, что накануне девушка попросила у нее отсрочки: денег, чтобы заплатить за угол, у нее не было, а зарплату она должна была получить только через две недели.

Катица тогда так быстро шла по улице, что хозяйка с трудом поспевала за ней. К дому он подошла, сделав большой крюк. Когда Вонецне вошла в квартиру, Катица уже успела снять пальто. Выглядела она на удивление измученной, под глазами темные круги, будто она не спала всю ночь. Увидев хозяйку, Катица полезла в сумочку и, вынув из нее деньга, отдала ей весь долг. Отдавая деньги, она держала бумажки двумя пальцами, словно они были ей противны.

«Начинающая!» — решила про себя Вонецне и, в душе пожалев девчонку, не прогнала ее с квартиры. Сначала она подумала, а не сказать ли девушке о том, что она все знает, но решила ничего пока не говорить, так как вряд ли та станет заниматься этим ремеслом, а на этот раз ее, видимо, толкнула сильная нужда.

Работала Катица упаковщицей в типографии, а в свободное от работы время по вечерам вязала перчатки, шапочки, шерстяные наушники, чем занималась и сама Вонецне. В Сегеде у Катицы был младший брат, который учился в гимназии и жил в общежитии, но содержала его полностью Катица.

Вонецне не раз чувствовала, когда девушка оказывалась на мели; заметить это было совсем нетрудно, так как все было написано у Катицы на лице.

Однажды утром хозяйке совершенно случайно пришла в голову мысль о том, что ее квартирантка находится в любовной связи с новым квартирантом. Мысленно она ругала девушку за то, что та связалась с парнем, у которого, судя по его виду, и гроша ломаного нет за душой, а если и есть, то все равно, зачем ей понадобился этот молодой паренек. «Да я и не позволю превращать свою квартиру в бордель…»

Так ничего и не сказав девушке, Вонецне решила понаблюдать за обоими. Однажды Вильмош ушел из дома по своим делам, а Катица что-то стирала на кухне за занавеской. Вонецне сидела с вязанием в руках за кухонным столом и думала: «Ну, я ей сейчас покажу!»

А когда Катица вышла из-за занавески с выражением радостного сияния на лице, хозяйка так растерялась, что заморгала от удивления глазами, несколько раз сглатывая скопившуюся во рту слюну.

— Что с вами, мама? — с невинным видом спросила ее Катица.

Вонецне лишь молча таращила глаза на девушку и качала головой. Взяв себя в руки, она наконец спросила:

— Скажи, Катица, а не еврей ли наш новый жилец?

Катица с удивлением уставилась на хозяйку, которая с небольшим замешательством продолжала:

— А я думала, что ты знаешь…

Катица покраснела.

— Знаете, мама!.. — выпалила она и, не договорив, выбежала из кухни.

— Жаль, что ты раньше не убедилась в этом… — бросила ей вслед Вонецне.

Катица разрыдалась, а хозяйка, усомнившись в своем подозрении и не желая понапрасну обижать девушку, подождала несколько минут, а потом крикнула ей, не входя в комнату:

— Перестань выть и беги поскорее на свое свиданье, а то опоздаешь!

Катица еще немного поплакала, а затем действительно ушла из дома.

Вечером Вонецне рассказала о случившемся Андрашу и была несколько возмущена тем, как тот отреагировал на ее слова.

— Уж не завидуешь ли ты, дорогая, Катице? — сказал он. — А почему бы ей и не влюбиться? Если бы я был на ее месте, то тоже бы не на старика глаза пялил…

— Не превращать же нам теперь квартиру в бордель, — перебила она Андраша.

— Тогда пригласи священника, и пусть он благословит их, но только, когда он придет, я уйду отсюда!

Вонецне уже убедилась в том, что с Андрашем кое о чем прямо-таки невозможно серьезно разговаривать. Как он только может сравнивать их личные отношения с отношениями этих двух несмышленышей, можно сказать, сопляков еще…

Катица еще ниже нагнулась над своей чашкой, рука ее заметно дрожала. Из глаз покатились слезы, одна из них упала ей на руку.

«Выходит, что у нее это очень серьезно…» — Вонецне глазам своим не верила. Ее даже в жар бросило. Поставив свою кружку осторожно на стол, она сняла с шеи шарф и бросила его на спинку стула. Подойдя к девушке, ласково коснулась ее руки.

— Катица… Неужели у тебя это серьезно?

Девушка не взглянула на хозяйку, из груди у нее вырвался громкий вздох.

— И зачем только вам обо всем знать нужно?.. Скажите, мама, зачем?

Вонецне взяла из рук девушки кружку и поставила ее на край плиты.

— Вот ты меня даже мамой называешь, — проговорила она. — Вообще-то прости меня… Я думала, ты из-за денег… — Голос ее прервался. — Потому и сердилась на тебя…

— Я за деньги… — Катица чуть не задохнулась от возмущения.

Вонецне молча ждала, что девушка скажет ей дальше.

— … тоже один-единственный раз отдавалась, но только выглядела я тогда не как сейчас, а как выжатый лимон… — договорила наконец Катица и подняла голову. На какое-то мгновение у нее перехватило дыхание, а затем она, запинаясь, произнесла: — Вы… вы догадывались?..