Осада - [31]
Тут он нос к носу встретился со своим ротным. Лицо офицера так и сияло.
— Я все видел, сын мой! — пытался он перекричать грохот танков, жестом подзывая к себе Петера.
Солдат покорно зашагал за офицером.
В нескольких шагах от воронки, в которой сидел Петер, он увидел подбитый русский танк со съехавшей набок башней. Петер догадался, что раненый русский вылез из этого танка, и его сердце учащенно забилось. «Я же вовсе не хотел…» Странное щемящее чувство охватило Петера, в горле запершило, и он закашлялся.
Вперед шли восемь немецких танков, а вслед за ними — венгерская пехота. И снова стали рваться снаряды, а когда Петер огляделся, то увидел, что три танка горели, остальные трусливо повернули назад. Ротный вдруг остановился и беспомощно осмотрелся.
— Назад! — хрипло крикнул он.
«Наконец-то я слышу от него хоть одно разумное слово…» Петер, виляя из стороны в сторону, побежал.
Немецкие танкисты, проскочив через окопы, развернулись на опушке рощи и скрылись за холмом.
Петер Фёльдеш, тяжело дыша, привалился к стенке окопа, в который он спрыгнул. Ему захотелось пить, он потянулся рукой назад к фляге, и, не найдя ее, вспомнил русского, воронку и сильно выругался.
Чья-то рука опустилась ему на плечо.
— Что случилось, герой?
Петер от неожиданности на минутку закрыл глаза, затем повернулся кругом и громко доложил:
— Господин поручик, покорнейше докладываю, я потерял флягу!
— Флягу?! — спросил офицер неодобрительно. — Подбиваешь танк и бросаешь флягу? Что это такое?!
Петер Фёльдеш стоял, моргая глазами, и поскольку он действительно понятия не имел, в чем тут дело, то решил лучше промолчать.
— Я заставлю тебя ответить за эту флягу! — заявил безапелляционно ротный.
«Какой же ты скотина, от тебя можно ожидать всего, что угодно…» — подумал Петер про себя, а вслух выпалил:
— Так точно!
— Как тебя зовут?
Глаза офицера сверкнули, как только он услышал фамилию Петера.
— Тогда ты действительно станешь землевладельцем. Получишь участок в пять хольдов. И знаешь почему?
Петер молчал.
— Да за танк же… Ты разве не знал? За подбитый танк противника получишь пять хольдов земли…
Петер Фёльдеш и на это промолчал.
— А надо бы знать. — Поручик покачал головой. — Если ты этого не знаешь, то это говорит о твоей невнимательности во время читки приказов. А солдат обязан внимательно слушать все приказы… — И офицер опять неодобрительно покачал головой. А потом, как бы что-то вспомнив, неожиданно спросил: — Ты крестьянин?
— Нет, я токарь. Токарь по металлу.
— Значит, городской… — задумчиво промычал ротный. Потом, слегка наклонив голову набок и изучающе взглянув на Петера поверх очков, спросил: — Твоя фамилия всегда была Фёльдеш? И отца так звали?
— Да.
— Иначе говоря, это настоящая, а не измененная на мадьярский лад фамилия. Интересно… — сказал ротный, задумавшись. — Людей с фамилией Фёльди я встречал много, а вот Фёльдеш даже не слышал. Но поскольку венгерские фамилии складывались, как правило, из названий рода занятий, а у крестьян своей земли не было, то, следовательно, у них не могло и быть фамилии Фёльдеш, что означает землевладелец… Хотя тебе этого не понять… С какого времени ты на фронте?
Только чувство дисциплины удержало Петера, чтобы не послать ротного к чертям с матерями. И он почтительно ответил:
— С сорок первого, покорнейше докладываю…
— Ну ладно. В конце концов, неважно, какую ты носишь фамилию, — как бы подытожил поручик. — Пять хольдов земли ты получишь и плюс отпуск. — На его лице заиграла приветливая улыбка. — Но стоимость утерянной фляги ты возместишь, этого тебе не избежать, потому что я — строгий начальник… — с этими словами он отвернулся.
«Отпуск…» Эта мысль гвоздем засела в голове Петера, он чувствовал, что такая возможность дается человеку на фронте один раз в жизни. Он поспешно щелкнул каблуками.
— Разрешите покорнейше доложить…
Офицер обернулся к нему.
— Разрешите покорнейше доложить, — торопился Фёльдеш, — прошу вычесть стоимость казенной фляги из стоимости пяти хольдов земли, но отпуск я хотел бы использовать в натуре и полностью, без вычетов, начиная с сегодняшнего дня…
Поручик рассмеялся.
— Ну и торопишься же ты…
Фёльдеш опять щелкнул каблуками.
— Покорнейше докладываю, меня охватил жеребячий зуд.
Офицеру понравилась такая непосредственность, и он снова рассмеялся.
— Вот выйдем на отдых, — сказал он и сразу же посуровел. — А сейчас я все равно не смогу тебя отпустить. В роте осталось так мало людей.
Петер сморщил нос.
— Покорнейше докладываю… — начал он с напускной грустью и вздохнул: — Значит, отпуск — это пока пустое обещание.
Поручик обернулся:
— Верное обещание, настолько верное, что… — тут ротный хотел подобрать подходящее сравнение, но не нашел его, однако глаза его засияли, — абсолютно точно ты получишь отпускной билет, только без даты. Дату я проставлю тогда, когда нас заменят или даже раньше, когда получим пополнение. Через час зайди за отпускным, — сказал ротный, оставив Петера в недоумении.
Ровно час спустя в роще Фёльдеш выслушал длинное рассуждение о том, что солдат должен всегда верить своим командирам, а он, бессовестный наглец, позволил себе усомниться в словах своего ротного командира.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.