Осада - [30]
«Дурак… Скоро умрешь от слабости…»
Русский с трудом приподнялся по стенке и выглянул из воронки.
Фёльдеш продолжал усердно курить. Он был уже спокоен. До наступления темноты отсюда нельзя будет показывать и носа. А до тех пор этот Иван двадцать раз упадет в обморок. И тогда он разоружит его и вечером по-хорошему распрощается с ним. Пистолет отдаст ему, правда, без патронов, потому что если тот вернется к своим без оружия, то наверняка ему здорово влетит. А если русский не упадет в обморок, то и тогда Петер сумеет в темноте смыться от него, и пусть Иван забирает его винтовку, оставить которую Петер не боялся, потому что в такой суматохе, что была сегодня, он сможет найти себе хоть дюжину винтовок, пока будет ползти к своим.
Через минуту русский рухнул обратно в яму и подозрительно оглядел Фёльдеша.
Петер улыбнулся. «Успокойся, дурачок… На черта ты мне нужен, старик. Я тоже знаю, что вы уже выиграли войну, но в Сибирь я все равно не поеду…»
Русский вытер лицо рукавом гимнастерки. Дышал он тяжело, но ствол пистолета от Фёльдеша не отводил, и Петер вдруг стал чувствовать себя как-то скверно: «Ведь Иван, вздрогнув, даже помимо своей воли может нажать на спуск и выстрелить в меня…»
— Гитлер капут, — произнес Петер по-дружески, следя за тем, какое это действие окажет на Ивана. Но русский отнюдь не расчувствовался от этого. «Все, эта пластинка кончилась…» Петер начал искать более веский довод. Ударив себя в грудь, он громко сказал:
— Коммунист…
На это русский ответил таким взглядом, что Петер посчитал за лучшее прекратить всякие попытки братания.
Послышался гул моторов, заухали пушки.
Петер Фёльдеш прислушался, пытаясь определить, откуда идут танки. Русский опять приподнялся над краем ямы и быстро спрятал голову вниз.
«Значит, наши…» Фёльдеш не обрадовался этому. Он так хорошо спланировал отделаться вечером от русского. И сделал бы это тихо, культурно, по-дружески. А теперь вот опять идут эти гады и плюют в кастрюлю. «Нужно схватить за конец пистолета. Этот не даст просто так схватить себя за руку». Он посмотрел на русского.
А русский в свою очередь смотрел на Петера и, казалось, выбирал место, куда бы всадить в него пулю.
— Ну, ты… — начал Петер, но голос подвел, и тогда он кивнул в сторону русских позиций.
Русский презрительно скривил губы.
«Ну конечно же, моя песенка спета…» Он не понимал, почему русский не уходит назад к своим, имея такое ранение, с которым многие месяцы можно будет прокантоваться в различных госпиталях. «Войну они и так выиграли, чего же он еще хочет?»
Петер вздернул брови: этот русский, видимо, не понимает, чьи бы танки ни шли, немецкие или венгерские, он, Петер, должен разоружить его и задержать, хотя ему этого и не хотелось. На ум пришли полевые жандармы. «Я не хочу погибать из-за тебя…»
Грохот танков приближался.
Русский взял в руку гранату.
«Когда будет перекладывать ее в другую руку…» — Фёльдеш весь напрягся.
Русский осторожно выглянул из ямы. Потом, бросив на Петера мимолетный взгляд, снова стал следить за танками. Глаза его сузились, он быстрым движением сменил в руке пистолет на гранату, но сил ему явно не хватало.
Пистолет вдруг выстрелил.
Петер чуть не оглох от выстрела. «Дурак», — мысленно решил Петер и еще сильнее прижал локоть русского к земле. Вдруг русский сделал попытку схватить зубами за нос Петера, который едва успел увернуться. «Ах, ты еще и кусаешься?!» Петер слегка отвел голову назад, чтобы придать удару большую силу, и, закрыв глаза, словно молотком, начал бить краем своей каски в лицо русского. В глаза брызнуло что-то теплое, но он продолжал наносить удары и остановился только тогда, когда почувствовал, что русский обмяк. Он вывернул из его рук пистолет, а когда взглянул на гранату, в жилах застыла кровь. Она уже была без предохранительной чеки, и он даже не заметил, когда русский успел ее выдернуть. «Сейчас граната взорвется…» Мгновенным броском он швырнул ее из воронки в сторону, как он думал, позиций русских.
Граната разорвалась в воздухе. Разлетаясь, засвистели осколки.
«Дурак…» Петер вспомнил про винтовку и поспешил взять ее, чтобы русский опять не начал с ней играть. «Шел бы ты ко всем чертям отсюда, тихо, мирно…» Слегка удивляясь и немного злясь, он покачал головой. «Что за фанатики такие…»
И вновь задрожала земля.
Петер осторожно выглянул из ямы.
Приближались немецкие танки, а вокруг них — венгерские солдаты. Взгляд Петера остановился на очкастом поручике при сабле. Это был их ротный. Он шел уже без сабли, держа в руке пистолет.
«Боже мой… Какой же он дубина, и даже спасся благодаря своей дурости».
Петер грустно обернулся к русскому, намереваясь жестами объяснить ему, чтобы тот дождался темноты, а потом спокойно полз бы к своим. Но когда увидел его, то вздрогнул от удивления и ужаса.
На месте лица русского зиял безобразный кусок кровавого мяса.
«Господи, боже мой… — Петер вздрогнул от ужаса и крепко стиснул зубы. — Ведь это я его доконал…»
Петер отвел взгляд от мертвого. На полу ямы валялась табакерка, и когда он ее поднимал, руки его дрожали.
Когда один из танков приблизился к воронке, Петер выпрыгнул из нее.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.