Осада - [26]

Жужжащий звук перерос в громоподобный грохот.

Женщина остановилась и подняла глаза к небу. На какое-то мгновение она увидела самолет. Он летел низко над колонной, было видно даже лицо пилота, выглядывавшего из кабины, а на крыльях пламенели красные звезды.

Потом появился еще один самолет, за ним еще…

Хотелось кричать, перекричать рев моторов, чтобы услышали пилоты: «Стреляйте! Расстреляйте в пух и прах всех нас и весь этот проклятый мир…» Но из ее горла вырывался только жалкий хрип.

Рев моторов постепенно перешел в спокойное жужжание, а потом и вовсе стих.

Конвойные громко ругались. Прикладами автоматов они сгоняли разбежавшихся по полю людей. И вскоре колонна двинулась дальше.

Солдат снова шел рядом с женщиной и опять одной рукой поддерживал ей рюкзак.

— Видите, тетя, вас даже враг не трогает. Берегите же себя и вы…

«Враг…» Это слово кружилось у нее в голове, как назойливая осенняя муха вокруг лампы. Ее душили рыдания. Перед глазами возник самолет. Ей хотелось бы дотянуться до самолета, встряхнуть летчика, встряхнуть как следует, изо всей силы, чтобы он сбросил свои бомбы, стрелял бы из пушек, не жалел бы и ее, потому что эта земля полна преступлений, здесь преступен сам воздух, преступно все — доброта, снисходительность и даже сочувствие.

У женщины дрожали ноги, яростная злоба придавала силы и несла ее тело вперед. Она медленно брела в колонне, а рядом все тот же солдат шел, поддерживая рукой ее рюкзак, и тихо подбадривал:

— Не бойся, тетя. Авось бог поможет…

«Бог… Бог…»

Шедшие впереди нее грязные башмаки опять ушли вперед. Она смотрела на них расширенными глазами, но ноги ее, однако, не двигались быстрее.

— Выйдите из строя, тетя… — прошептал все тот же голос.

«Провались ты…» Она думала о солдате, а видела перед собой пилота самолета. Перед глазами мелькали темные круги, лужи на обочине стали расплываться, растоптанные следы разбегались в разные стороны, а нога никак не могла попасть в след впереди шедшего узника.

— Не останавливайтесь, тетя…

Кто-то опять обогнал ее и заглянул в глаза.

С неба снова послышался гул самолетов. Она подняла глаза, но машин не увидела. Впереди опять что-то кричали, темп движения колонны сильно замедлился. Вдруг позади послышался странный хлопок.

Она посмотрела назад.

Там вдали огненные стрелы чертили небо.

Самолеты появились чуть позже. С открытым ртом она смотрела на самолеты.

«Стреляйте…»

Из одной машины вырвался сноп пламени, за самолетом потянулся длинный шлейф черного дыма. Потом он накренился и, войдя в штопор, рухнул на землю.

— Ура! Сбили русского!..

Солдат с пушком на губе ликовал, лицо его раскраснелось от радости.

На мгновение в глазах у женщины потемнело. Ноги отказывались двигаться.

— Ну идите же, тетя…

Она продолжала стоять.

Самолеты скрылись в облаках.

— Идите! — торопил ее солдат.

Она покачала головой.

— Нет.

— Идите, тетя. Отставших убивают… Вы знаете об этом…

Солдат буквально умолял ее.

«С меня довольно…» — думала она и качала головой.

Люди обходили их и шли дальше.

Солдат огляделся по сторонам.

— Тогда идите быстро в кусты. Отдохните немного. Идите же, я сейчас приду.

Она все стояла, уставившись в грязь под ногами.

— Не дайте убить себя, тетя…

Она подняла взгляд на солдата.

— Отдохните, потом вы опять сможете идти дальше.

В глазах солдата заблестели живые огоньки.

— Вон туда спрячьтесь, в кусты, чтобы другие конвойные не увидели.

«Зачем?» — подумала женщина, отведя взгляд от солдата, и снова уставилась в землю.

— Не думайте столько, тетя…

Она вспомнила Гизи. Может быть, она смогла бы встретиться с ней в лагере. Ей стало неприятно, что она забыла о ней. Дочь и лагерь означали теперь для нее одно и то же. Солдат прав, надо во что бы то ни стало дойти и попасть в лагерь.

Она медленно спустилась с насыпи к кустам.

«Хороший он парень», — подумала она о солдате.

Дойдя до кустов, женщина поскользнулась, упала на колени, рюкзак съехал в сторону и свалил ее на землю. Она попыталась высвободиться из его лямок, но это ей не удалось. Только тут она заметила, что все еще сжимает в левой руке яблоко. Она вспомнила, что его дал солдат.

Есть яблоко не хотелось, и, разжав пальцы, она выпустила его из рук.

Оно упало на промокшую от дождя землю. Это было красивое красное, величиной с кулак яблоко сорта джонатан.

«Хороший он парень…»

Удар по голове она еще почувствовала, услышала и звук выстрела, а потом все погрузилось во тьму. Ругательства уже не дошли до ее сознания.

— Бежать хотела, сука?! — кричал на нее солдат с пушком на губе, сдирая с пальца кольцо с камнем. Спрятав кольцо в карман и продолжая громко ругаться, парень еще раз выстрелил старушке в голову.

— Провести меня хотела, жидовка?!

Он проворно взбежал на обочину и во всю силу легких заорал:

— Шевелись!.. Не отставать!..

Конвойный с опаской осмотрелся. Приказ был ясен: оружие применять только в случае побега. Отставших добивали конвойные, шедшие в хвосте колонны, их было трое. Они работали вместе, а найденные у убитых ценности считались национальным достоянием, если, конечно, не попадали в их собственные карманы.

Но солдату никто ничего не сказал. И он пожалел, что не раскрыл рот старухе: а вдруг там были золотые зубы? «Жаль, что не посмотрел», — подумал он. «Зато есть кольцо…» — мысленно утешал он себя.