Оружие, которое себя исчерпало - [4]

Шеф был прирождённым лидером. Он это знал, но никогда не подчёркивал — не было необходимости, всё было очевидно. И всё же. Яков Борисович очень любовно и с большим уважением относился к Давиду Альбертовичу Франк-Каменецкому. Однажды я оказался невольным свидетелем их спора. Д.А. заявил, что за два часа прочитает книгу в 300 страниц, Я.Б. не поверил. Стало ясно, что он сам этого не в состоянии сделать, авторитет „пошатнулся“. Лидер начал горячиться, наконец поспорили. Д.А. заперся в комнате, и через два часа началась проверка. Я.Б. открывал книгу в произвольном месте, читал строчку — Д.А. продолжал почти дословно.

Необыкновенная память была у добрейшего Д.А.!

В сознание врезался и другой эпизод. Наверное, потому, что он был единственным, когда я поправил выдающегося учёного. Учитель недовольно буркнул: „ Один-ноль в вашу пользу“. Беседа продолжалась до тех пор, пока не ошибся я. „Один-один“. — И он протянул мне руку.

Наверняка каждый из нас переживал эйфорию и благостные ощущения того, что достиг вершин, всё знает. Обычно это бывает после удачно сданного экзамена, окончания школы, вуза. Но отрезвление рано или поздно наступает, и, как правило, когда не ждёшь.

В то далёкое время мы изредка выезжали на Семипалатинский полигон. Я.Б. и там умудрялся писать свои формулы. Мы же, полагая, что наша работа начинается после „явления“, откровенно бездельничали. Как-то шеф не выдержал и завёл разговор, что при взрыве возникает мощный электромагнитный сигнал, и поручил Г.М. Гандельману и мне разобраться в природе этого явления.

Задача оказалась на редкость увлекательной. Через несколько дней мы уже не сомневались, что нащупали правильный подход. Быстро составили отчёт и, уверенные в успехе, пришли к Я.Б. По глазам было видно, что он доволен. Однако заключение его показалось нам странным:

— В вашей постановке задачи амплитуда радиосигналов строго равна нулю.

— Почему? — хором спросили мы.

— Потому что электрический вектор направлен по радиусу, а магнитный куда? Направо, налево — в чём предпочтение? Сферически симметричная система не излучает!

Поправить результат на несимметрию было несложно, но горький осадок от собственной безграмотности остался надолго.

В насыщенной событиями и довольно тревожной нашей жизни, как ни покажется странным, находилось место обычным розыгрышам и подначкам. Однажды еду я на велосипеде, догоняю спешащего куда-то Я.Б. Увидел меня, остановился, заговорил. Далее всё как в басне.

— Как вы хорошо катаетесь на велосипеде! Знаете, у меня было бедное детство, никогда не было велосипеда…

— Как? Вы не умеете кататься? Ведь это так просто! — У меня появилась реальная возможность хоть в чём-то продемонстрировать своё превосходство. Я.Б. неуклюже вскарабкивается на седло:

— Ох, держите!

А ещё через несколько секунд я с изумлением наблюдал быстро удаляющуюся фигуру шефа, который таким образом решил свою транспортную проблему.

На нашем объекте была одна загадочная личность в военной форме — представитель Совнаркома. Что он делал, никто толком не знал. Мы сталкивались с ним один раз в год, и то в случае, если требовалось оформить отпуск с выездом из „зоны“. А получить такое разрешение было весьма непросто. Тут уж каждый полагался на себя. Мой приятель „по запросу сельсовета“ каждый год выезжал продавать козу, я — „жениться“.

Короче, потянуло нас на шутки. Раздобыли у одного из сотрудников военную форму и незаметно для всех обрядили в неё моего приятеля — того, что ездил продавать козу. Нашли свободный кабинет и усадили туда „представителя“, слегка изменив его внешность. А по отделам сообщили, что вызывают по одному для разговора, быть на своих местах. И началось! Цепная реакция! Выходит человек после беседы, весь в себе, тут ему и шепчут на ухо, что это подначка… Реагировали все по-разному, но никому не хотелось становится крайним, и „потерпевший“, желая отыграться, шёл на поиски очередной жертвы.

Боже мой, сколько нового, хорошего и плохого, мы узнали тогда про начальство и советскую систему!

„Проверка на вшивость“ подходила к концу, когда в коридоре показался Я.Б.:

— Что за шум?

А это „потерпевшие“ обменивались впечатлениями. Пришлось признаться. Сначала Яков Борисович смеялся, потом помрачнел и сказал:

— За такие шалости вам отрежут некоторые органы, и я ничем не смогу помочь…

К счастью, в тот раз всё закончилось тихо.

Много лет спустя, когда я уже работал в Москве, мы случайно встретились с Яковом Борисовичем на Ленинских горах. Разговорились, вспомнили. Он был под впечатлением недавней поездки в Грецию, с воодушевлением рассказывал о своих астрофизических успехах. Тем неожиданней были его слова, сказанные на прощание:

— Вы знаете, а всё же самое яркое время было там, на „объекте“. У меня осталась мечта написать ещё одну книгу по детонации…

* * *

Зельдович и Франк-Каменецкий, под руководством которых начиналась моя научная биография, ежечасно ощущали на себе и давали понять нам, какое важное значение придаётся теоретическим разработкам отдела. За развитием идеи дейтериевой „трубы“ с большим вниманием и беспокойством следил и Юлий Борисович Харитон, научный руководитель КБ amp;ndash;11 — того самого „объекта“, известного впоследствии как Всесоюзный научно-исследовательский институт экспериментальной физики (ВНИИЭФ) , или Арзамас-16 .