Оружие, которое себя исчерпало - [5]
Это внимание было вполне объяснимо. Исследования затрагивали ни много ни мало перспективу создания водородной бомбы очень большой мощности. В „Воспоминаниях“ А.Д. Сахарова есть упоминание, что идея дейтериевой „трубы“ полностью заимствована, или, как он пишет, „цельностянута“ у американцев. Возможно, и даже вероятно, что дело обстояло именно так. Но ведь от идеи до реального воплощения — большой путь, и преодолеть его могут только люди подготовленные, с необходимым опытом и творческим потенциалом. Поэтому совсем не случайно, что тема была поручена Ю.Б. Харитону, Я.Б. Зельдовичу, Д.А. Франк-Каменецкому, К.И. Щёлкину, представлявшим замечательную школу Института физической химии. Там ещё до войны велись обширные исследования по горению и детонации химических веществ, и обобщение их на ядерные реакции было вполне естественным.
Исследовались различные режимы распространения — от медленного, дозвукового горения до быстрой, сверхзвуковой детонации. Выяснилась зависимость режима от инициирования, были сформулированы критерии устойчивости для бегущей волны. В частности, уже тогда приобрела известность теорема Ю.Б. Харитона — простая, но очень значительная по содержанию. В ней утверждалось, что любое экзотермическое (то есть способное к выделению энергии) вещество может детонировать, если его характерный размер больше некоторого критического.
Словом, академик Харитон имел самое непосредственное отношение к нашей первой водородной „трубе“. Но когда стали ясны непрактичность, дороговизна, туманные перспективы выхода на стационарный режим горения, а главное — неконкурентоспособность по отношению к новым идеям, он как научный руководитель КБ amp;ndash;11 без малейших колебаний отменил все дальнейшие исследования в этом направлении.
Несколько раз мне пришлось пересечься с Ю.Б. на полигонах. Он всегда был сосредоточен, много работал, вникал во все, казалось бы, малозначительные детали. Нам, молодым, с ветерком в голове, от этого живого укора порой становилось неловко. И мы начинали трудиться не по принуждению, а по совести.
Однажды, вскоре после очередного испытания, я случайно оказался свидетелем такой сцены. Ю.Б. принесли совсем свежие, не просохшие ещё фотоплёнки, на которых было запечатлено „явление“. Рядом с ним оказался крупный военный чин, он заглядывал Харитону через плечо и ворчал: „Ничего не видно, разве так фотографируют? Вот я тебе завтра принесу…“ На следующий день он в самом деле принёс альбом с красочными фотографиями… обнажённых женщин. Я впервые видел Ю.Б. в полной растерянности. У него покраснели уши, на лице — вымученная улыбка, и чувствовалось еле сдерживаемое из-за природной деликатности желание накричать на военного. А тот, он был заметно старше по возрасту, громко похохатывал, чрезвычайно довольный произведённым эффектом.
Можно долго перечислять заслуги Юлия Борисовича, имеющие непосредственное отношение к оружию, но из всех я выделил бы одну, в решении которой его роль была первостепенной.
Речь идёт о безопасности ядерного оружия.
В своё время сформулированное им требование было абсолютным: ядерный взрыв не должен ни при каких обстоятельствах провоцироваться случайными причинами. Поэтому с самого начала практического конструирования ядерных зарядов автоматика подрыва предусматривает множество ступеней предохранения.
Известно, что при пожаре, ударе, вследствие падения, при попадании пули во взрывчатое вещество (ВВ) , содержащееся в ядерном заряде, иногда происходит инициирование и взрыв этого ВВ. Критерий безопасности ядерного оружия при Харитоне формулировался так: при случайном инициировании химической взрывчатки в одной произвольной точке ядерного взрыва произойти не должно.
В связи с этим возникали определённые ограничения на конструкцию заряда, порой в ущерб другим качествам, сужался поиск, но неукоснительное это требование имело наивысший приоритет.
Как научный руководитель проблемы в целом, Ю.Б. постоянно думал об этой стороне ядерного оружия, возможных тяжких последствиях нашего недомыслия.
Не знаю, кому принадлежит постановка следующей интересной задачи, я же слышал её непосредственно от Юлия Борисовича, и было стыдно, что она идёт сверху, а не от нас, теоретиков.
— Представьте себе, — говорил Харитон, — склад или вагон с большим количеством „изделий“, расположенных в ряд. С одним из них произошло несчастье — инициирование ВВ от одной точки и далее, случайным образом, развитие цепной реакции. В соответствии с нашими воззрениями — развитие нейтронной цепи неполное, реального ядерного ущерба не возникает. Но! Вследствие неудачного расположения первый химический взрыв вызывает аналогичный взрыв соседнего „изделия“, и тот попадает в сильный нейтронный поток предыдущего взрыва. Подобным образом далее: для третьего, четвёртого, пятого…. Нейтронный поток постепенно нарастает, одновременно растёт число поколений цепной реакции. Наконец ядерное энерговыделение достигает неприемлемого уровня. Таким образом, что же получается? Серийный заряд, вполне безопасный сам по себе, при групповом непродуманном расположении может потерять это своё важнейшее качество…
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.