Орудие богов - [4]

Он решил переменить тему:

– Как зовут твоих бродяжек?

– Очень смешно: Бимбу, Умра и Пинга. Смотри, теперь они на виду: тень передвинулась. Бимбу – вон тот, без передних зубов, Умра одноглазый, а Пинга постоянно моргает. Пинга улыбается по вертикали, не по горизонтали.

– Вероятно, он с Бимбу подрался и слишком сильно его укусил – вот и изуродовал рот. Кстати, не завести ли нам большого пса посвирепее?

– Нет, нет, Дик, опасности нет. И потом – есть Чаму.

– С этим паразитом бродяги легко расправятся.

– Но я в полной безопасности. Обычно, хотя бы раз в день, заходит Том Трайп, когда тебя нет дома.

– Том хороший человек, но когда-нибудь… Лучше бы сказать Тому об этих бродягах, он их живо отвадит.

– Не надо, Дик! Говорю же я, они других прогоняют. Смотри, вот Чаму идет с чота хазри.

В громадном тюрбане, облаченный в чистый белый хлопок, появился плотный индус в сопровождении своего подмастерья, который нес привычный здесь «маленький завтрак» – плоды, печенье и неизбежный чай, повсюду преследующий всех британцев. Как только помощник расстелил скатерть и расставил чашки и тарелки, Чаму оттеснил его на задний план и стоял, готовый получать похвалы и не делить их ни с кем. Когда покончили с приветствиями, Чаму отступил с надлежащим достоинством, развернулся, погнал помощника впереди себя и начал его колотить в ту же минуту, как они скрылись из виду. Из-за угла слышался звук ударов.

– Большая собака вообще-то лучше, – задумчиво сказала Тесс. – Чаму бьет слуг и берет чаевые даже у нищих.

– А ты откуда знаешь?

– Они мне говорили.

– Хм, Бимбу и Пинге лучше держаться отсюда подальше. Нет необходимости дневать и ночевать здесь.

– Только я думаю, если мы выставим Чаму, магараджа обидится. Он оказал нам такую милость, рекомендовав верного слугу.

– Гангадхара Сингх, возможно, нечестный человек. Меня-то он во всем подозревает. Я выторговал у него хорошие условия, и теперь, если он видит, что я не на работе, он думает, что я замешан в каких-то махинациях. Если мы выставим Чаму, он решит, что я нашел золото и пытаюсь его скрыть. Скажем, если я случайно не найду золота в этих проклятых холмах…

– Ты его найдешь, Дик. Тебе всегда удается преуспеть во всем, во что ты вкладываешь душу. С твоим опытом…

– Опыт не особенно много значит, – муж подул на чай, чтобы его остудить. – Золото не то, что уголь или марганец. Золото там, где его находишь. Тут никаких правил нет.

– Так давай, ищи! Это же твоя профессия!

– Я не об этом волнуюсь. Что меня грызет, так это их страсть мстить. Если их разочаруешь, они могут отравить твою жену. Мне несколько раз приходило в голову, девочка, что надо бы тебе вернуться в Штаты и ждать меня там.

– Как это по-мужски! Иди в дом, Дик, и оденься, не то солнце поднимется высоко, а твоя команда еще не начала работу.

Она взяла его за руку, и они вошли в дом вместе. Двадцать минут спустя он скакал верхом прочь и выглядел, если такое возможно, еще более мускулистым, чем в пижаме, в рубашке с закатанными рукавами и в сапогах со шпорами. Их прощание было чисто американским, тут смешивались товарищеские чувства, привязанность и просто чистая глупость, свидетелями чему стало куда больше удивленных индийских глаз, чем они подозревали.

Внимание Чаму в тот момент было всецело поглощено воронами, чудовищными черными проказницами, которые воспользовались тем, что никто не обращал на них внимания (так как Тесс шла рядом с невысокой лошадью Дика до самых ворот), чтобы утащить остатки завтрака. Одна из них взлетела с ложкой в клюве, а остальным досталось все, что можно было съесть. Чаму швырнул подушкой в птицу, стащившую ложку, и назвал ее «балибук» – это означает поедателя пожертвований храму и является в высшей степени оскорбительным.

– Таков обычай у ворон, – негодующе объяснил он Тесс, когда она вернулась на веранду и, смеясь, подобрала подушку. – Ни стыда, ни совести.

– Вороны воруют меньше, чем иные люди, – со значением произнесла Тесс.

Чаму предпочел игнорировать ее замечание.

– Надо яд добавлять к пище и оставлять ее на видном месте, – предложил он.

– Если ты будешь говорить о ядах, я с позором отправлю тебя назад к Гангадхаре. Немедленно убери остатки завтрака.

– Это обязанность гамала[3], – с достоинством возразил он. – Магараджа сагиб знает меня как прекрасного дворецкого. Он же дал мне отличную рекомендацию. Позволит ли он другим иметь свое мнение?

Слова «мнение женщины» застряли у него на языке. Его слабые мозги озарила мысль: не слишком ли часто он выказывает презрение к людям с Запада, работающих на властелинов Востока. Он подозревал, хотя и не понимал почему, что оскорбление в адрес самого Блейна может остаться безнаказанным, но к миссис Блейн следует проявлять уважение. Чаму привел младшего слугу, который выполнил свой труд с видом приговоренного к каторге. Тесс улыбнулась слуге, чтобы приободрить его, но Чаму показал столь явную ревность, что она пожалела о своей ошибке.

– А теперь позови нищих и накорми их, – приказала Тесс.

– Накормить? Не станут они есть. Каста запрещает.

– Чушь, нет у них никакой касты. Принеси хлеба и накорми их.

– У нас нет такого хлеба, чтобы им можно было есть.