Актриса не самой первой молодости, скорее всего, вынуждена вести кочевой образ жизни, и не было ничего особенно удивительного в том, что знакомые ничего не слышали о миссис Кротерс несколько месяцев. Конечно, она могла бы писать, но если ей и суждено еще прославиться, ее автограф будет цениться, прежде всего, за редкость, ибо она нечасто писала кому-либо. Покидая Нью-Йорк в составе той или иной гастролирующей труппы, она просто выпадала из жизни своих друзей на некоторое время, а по возвращении возобновляла общение так же легко, как и прерывала, без объяснений и оправданий. Так что не было ничего удивительного в том, что она вдруг объявляется у меня в квартире, едва дыша после того, как ей пришлось одолеть высокую и крутую лестницу, и требует чаю. Можно ли было ожидать от нее чего-либо другого! Но что на этот раз и впрямь было примечательно, так это великолепный наряд. Столь роскошный и модный, что даже Урод, мой беспородный пес, едва узнал ее.
Она так рьяно трезвонила у дверей моей квартиры, что, казалось, завыла пожарная сирена, а едва я отворил, пронеслась мимо меня в гостиную с видом посланца, прибывшего с чрезвычайно важной вестью. Она бросила свое новое меховое пальто на пишущую машинку в знак того, что моя работа на сегодня кончена, и устроилась в моем кресле.
Я налил ей чай, предложил сигареты и послал мальчика за булочками. Пока он ходил, я стоял и молча смотрел на гостью, не скрывая своего изумления и восхищения, твердо зная, что именно этого она от меня и ждет. Когда появились булочки, Урод положил огромную морду гостье на колени, и только после того, как она скормила ему лакомств на полдоллара, обратила внимание на меня.
— Это вредно для его здоровья, — немедленно заметил я.
— Чушь. Разнообразие в питании ему полезно. Кроме того, мне нравится его кормить.
Это, конечно, решило вопрос, и я снова погрузился в прежнее состояние изумления и благоговения.
— Итак, ты заметил, — произнесла она с едва уловимым намеком на улыбку, когда пес проглотил последний кусочек.
— Я не слепой. Спустись на землю, Китти, и расскажи мне все от начала до конца.
— Как раз для этого я и пришла.
— Так и знал. Я жду.
— Ишь, какой прыткий. Не думаю, что ты уже достаточно мной налюбовался.
— Прямо как с Уродом и булочками… Ты предпочла бы что-нибудь поужасней, но это бы ничего хорошего тебе не принесло. Сначала расскажи мне, если хочешь, чтобы я еще больше тобой восхитился. Вдобавок, я слишком ошеломлен, чтобы мне пришли на ум слова, достойные такой женщины, как ты.
— Это вовсе не смешно. Кое-что случилось на самом деле. Я только что вернулась из Англии.
Вот это дела! Чтобы Китти Кротерс пересекла Атлантику… Кто бы поверил? Она терпеть не могла покидать Бродвей, и даже в родные края ее могла погнать лишь крайняя необходимость.
— И все это ты приобрела в Лондоне?
— Нет, в Париже. Но до этого еще дойдет. А сперва я должна рассказать тебе, зачем я туда поехала.
— Могу догадаться. У твоего супруга там была какая-то недвижимость, или он получил наследство, или что-то еще в этом роде. И ты отправилась собирать урожай. Я угадал?
— Более-менее. Но откуда ты знаешь?
Вскоре после смерти ее мужа я рекомендовал ей адвоката как раз по этому делу. Тому не удалось установить никакой связи между покойным Амосом Кротерсом и эссекскими имениями Каррутерсов, но адвокат прислал счет, платить по которому пришлось мне. Так что вопрос, пожалуй, был лишним. Но, поскольку, она, похоже, об этом забыла, имело смысл ей подыграть.
— Ты мне сама говорила, — ответил я. — Продолжай.
— Продолжу, если только ты не будешь меня перебивать. Первой трудностью было добыть достаточно денег для путешествия. Конечно, сам по себе билет не так уж много стоил, но нужно иметь еще кое-что и на расходы, не так ли?
Казалось, она ожидает ответа. И я сказал, что, по моему опыту, деньги в Англии всегда нужны.
— Никогда в жизни я не сталкивалась с подобной проблемой. Сначала я сунулась в профсоюз, но не поверишь, какие там осторожные люди — по меньшей мере, все те, у кого есть деньги.
— Потому-то они и при деньгах, Китти.
— В самом деле? Про меня такого не скажешь.
На ее лице появились ямочки, когда она улыбнулась своим воспоминаниям. Очевидно, мне предстояло услышать нечто и впрямь интересное, но прошло несколько минут, пока она витала мыслями в прошлом. Мне пришлось прервать это, так увлекшее ее занятие.
— Ну и как ты добыла денег на поездку? — Спросил я.
— Самое смешное, что никак. Я предложила нескольким типам по десять процентов с выигрыша, если они профинансируют поездку. Это ведь называется «деловой подход», верно? И я убеждала их, что имения стоят миллионов. Но, хоть верь мне, хоть не верь, они меня и слушать не стали.
Я обратилась ко всем, кого знала, а затем ко многим, кого и не знала. Никакого толку, словно о стенку горох. Ты и представить себе не можешь, насколько упрямы деловые люди. Я даже подумывала, а не обратиться ли к тебе, но сообразила, что ты нередко даже не можешь заплатить взносы в свой клуб, так что вопрос отпал. Я просто не знала, что делать.
— И как же ты вывернулась?
— О, на билет во второй класс у меня мелочи хватило. Но после того как я дала на чай стюарду и оплатила такси до Саутгемптона, остались жалкие сорок долларов. Нет, даже меньше, ибо меня бесстыдно надули при обмене. Я с детства слаба в арифметике и, в конце концов, обратилась к одному из этих восхитительных английских полицейских. Он был учтив и разговаривал со мной как отец родной, и даже не хотел глядеть на доллары, которые я ему предложила, но он трижды подсчитал в своей книжечке, и каждый раз получалась новая цифра, и в результате мне пришлось взять то, что предложил меняла. Но я знаю, что он меня надул.
