Глава I
Воскресший из моря духов
По низовьям реки Моари, вливающейся в Конго севернее арабского города Ниангве, тянулся караван, направляясь к холму, поросшему пальмами и густым кустарником и выступавшему среди желтой степи, точно зеленый остров. В качестве проводника шла впереди каравана старая негритянка, а за ней ехал верхом на анголезском волу белый человек с длинной белой бородой. Негритянке было лет под пятьдесят, хотя на вид казалось меньше; она шла бодрым и твердым шагом, проворно обходя препятствия, встречавшиеся на узкой тропинке. Кругом росла трава в 4–5 метров вышиной, сухие стебли которой в большой палец толщиной загораживали проход; местами, задетые рукой негритянки, они раскачивались, нанося ей довольно сильные удары, так что она должна была лавировать между ними.
Не легче было пробираться и всаднику. Его вол шел уверенным шагом, но и ему случалось ломать стебли, и тогда с вершины их сыпался мельчайший дождь семян, усаженных острыми колючками, которые забивались под платье и вызывали боль и зуд по всей коже.
Вдруг вол замедлил шаги, остановился и, несмотря на все усилия, не мог сдвинуться с места; нетерпеливо подняв свою могучую голову, он стал хлестать себя хвостом и издавать громкие звуки. Сильный удар кнута не помог: животное не двигалось с места. Тогда негритянка остановилась и обернулась назад.
— Белая Борода, — крикнула она всаднику, — тебе надо слезть: твой Малукко запутался в траве. Помоги ему, а не то ему плохо придется!
Белая Борода соскочил со своего вола и стал осматривать его ноги. Негритянка была права: среди травы росла масса вьющихся растений, которые поднимались с земли и обвивали высокие стебли, переплетаясь между собой и образуя на тропинке род сетей, в которых вол и запутался как в настоящих силках. Белая Борода вытащил нож и с помощью подошедшей негритянки освободил животное, перерезав стебли вьющихся растений.
— Скоро уже будет конец этой мучительной дороги, — проговорила негритянка. — По ту сторону Моари саванны выжжены, и с ближайшего холма откроется перед нами река.
— Я думаю, — заметил Белая Борода, — что лучше пустить вола самого отыскивать себе дорогу, а я пойду пешком.
— Я поведу его! — предложила услужливая негритянка.
— Нет, оставь его, Тумба, — сказал Белая Борода. — Когда я купил его в Анголе, он недаром носил имя Малукко, то есть Бешеный, но теперь он стал кроток, как ягненок, и идет за мной по пятам, точно собака. Правда, он слушается только меня одного, другим не позволяет и подойти к себе, не то что сесть верхом!
— Да, да! — пробормотала Тумба, продолжая шагать впереди. — Все охотно повинуются тебе! И это совершенно понятно!
— Что ты говоришь? — переспросил Белая Борода, идя следом за ней и действительно не обращая никакого внимания на своего вола, в чем не было, впрочем, и надобности, так как тот шел совершенно спокойно; его и в самом деле можно было сравнить с верной собакой, которая не отходит ни на шаг от своего хозяина. Но негритянка, казалось, не слышала вопроса. Она шла вперед, глубоко задумавшись, пока не очутилась у подножия холма. Тогда она остановилась и проговорила, указывая на него рукой:
— Там, Белая Борода, мы в последний раз раскинем с тобой наши палатки. Оттуда ты увидишь Моари!
— Вы сдержали свое слово, — сказал Белая Борода. — Вы поступили честно и хорошо, и я одарю вас так, что вы останетесь довольны!
Между тем они вдвоем поднялись на холм и стали смотреть на расстилавшуюся у их ног степь по тому направлению, откуда пришли. Далеко вокруг, на сколько только хватало глаз, простиралось огромное пространство, покрытое высокой травой.
— Наши идут медленно! — заметила Тумба, показывая на голую степь, по которой далеко растянулся длинный караван.
— Да, нам придется еще добрых полчаса ждать, пока они подойдут сюда, — сказал Белая Борода и оглянулся на своего Малукко, который нашел немного сочной травы в тени кустарника и с наслаждением жевал ее, чувствуя себя, по-видимому, совершенно удовлетворенным после утомительной дороги. Затем Белая Борода опустился на землю под деревом, а Тумба уселась около него на корточках, желая завести разговор на тему, которая давно уже не давала ей покоя.
— Белая Борода, — спросила она, — отчего ты так быстро перекочевываешь с места на место, почему не остаешься у нас? Разве тебе не нравится наша земля?
— В вашем краю прекрасно, но я решил выстроить себе дом в другой земле, далеко-далеко от вашей, на берегах Конго.
— А та земля лучше нашей?
— Она так же хороша, как и ваша, и в ней тоже есть и слоны, и буйволы, и леса, и степи. Одно в ней есть преимущество: через нее протекает могучая река, вливающая в воды духов, то есть в море. И с моря входят в нее лодки моих белых братьев со всеми товарами, какие мне только нужны: с пестрыми материями, бусами и порохом. Таким образом, у меня никогда не будет недостатка в запасах.
— И ты заведешь торговлю в той стране? — продолжала допытываться негритянка.
Ее любопытство нисколько не поражало Белой Бороды, так как он знал, что племя балубов, к которому она принадлежала и которое жило по южному притоку Конго, Кассаи, от природы очень любопытно: в то время как другие негритянские племена очень ленивы ко всякой умственной работе и никогда не спрашивают ни о чем, у балубов не сходит с языка это «почему» и «отчего», и они положительно испытывают ненасытную жажду знания, которую и удовлетворяют при всяком удобном случае, расспрашивая обо всем на свете.
