Орлы императрицы - [58]
Исход первого боя для турок был плачевным. Они рубили канаты, чтобы спастись бегством в глубине бухты, и А. Орлов, дав сигнал общей погони, загнал весь турецкий флот в Чесменскую бухту, после чего отдал приказ стать на якорь, заперев таким образом неприятеля в капкане. Вся ночь и часть следующего дня ушли на исправления повреждений и подготовку брандеров, снаряжение которых было поручено главному бомбардиру русской флотилии Ганнибалу (двоюродному деду А. С. Пушкина).
25-го в 5 часов пополудни Алексей Орлов собрал военный совет. Основные соображения, решившие исход второго дня сражения при Чесме, высказаны были С. К. Грейгом и Г. А. Спиридовым. В соответствии с принятым решением главная роль отводилась брандерам, командование которыми, учитывая максимальный риск для жизни, доверили офицерам-добровольцам. Снаряжение их под руководством Ганнибала полностью закончилось к концу 25 июня. На каждый из 4-х брандеров было назначено «по одному надежному артиллеристу», который по сигналу своего командира, сцепясь с турецким судном, должен был «зажечь брандер и в точном действии, чтоб оный загорелся и неприятельский корабль, не отцепясь от него, точно сжег». Только после этого команда брандера могла спасаться на шлюпке. Корабли, с которыми предстояло сцепиться, командирам брандеров показаны были засветло.
В бухте загнанным турецким судам оказалось очень тесно, и в ночь на 26 июня при полной луне русские оптимально использовали это обстоятельство. Для ночной атаки изготовлены были корабли «Ростислав», «Европа», «Не тронь меня», «Саратов», 2 фрегата, бомбардирский корабль и 4 брандера, начиненные зажигательными и взрывчатыми веществами. Командовать операцией был назначен Грейг, который после входа в бухту разместил корабли таким образом, чтобы они находились на расстоянии выстрела до турок и в то же время не мешали друг другу. Бомбардирский корабль стал на якорь «мористее», но так, чтобы доставать турок снарядами через свои корабли. Вскоре началась яростная перестрелка, и когда один из турецких кораблей запылал от снаряда, пущенного с бомбардирского корабля, Грейг двумя ракетами отдал сигнал к атаке брандерами, стоявшими на недосягаемом для ядер расстоянии. Под покровом темноты они тут же начали сближение со скоплением турецких судов.
Первый брандер был встречен на подходе двумя турецкими гребными судами и потоплен. Пока следующие брандеры «спускались» на неприятеля, огонь от горевшего турецкого судна распространился на несколько соседних кораблей. От скоро последовавшего взрыва головни разлетелись еще дальше, и к подходу второго русского брандера пылала значительная часть турецких судов. Брандер попал на уже горевший корабль и погиб вместе с экипажем. Зато следующий, третий брандер под командой лейтенанта Дмитрия Сергеевича Ильина, проходя мимо командорского корабля, получил команду голосом во что бы то ни стало состыковаться только с незажженным судном, что и было блестяще выполнено. В тесноте с пылавших кораблей огонь передавался на соседние суда, и через некоторое время пылал почти весь турецкий флот, а к трем часам ночи вся Чесменская бухта представляла собой гигантский плавающий костер. Турок охватил неописуемый ужас, обратились в бегство даже команды сухопутных батарей, из Чесмы бежали вместе с войсками все жители, а сама бухта была усеяна плававшими обломками, трупами и пытавшимися спастись людьми. Турецкий флот был уничтожен.
Утром следующего дня Алексей и Федор Орловы, Ю. В. Долгоруков и С. Грейг проплыли на парусном катере вдоль бухты «для осмотра обгорелых остатков неприятельского флота, представлявших печальное зрелище по множеству мертвых тел, растерзанных и в разных положениях плававших между обломками».
А. Орлов отдал приказ собрать раненых турок для «перевязывания ран и подания возможной помощи». Следует отметить исключительно гуманное отношение к пленным, а также дружелюбие к местному населению со стороны русских в течение всего времени пребывания их в Архипелаге. Получившие необходимую помощь турки выпускались на свободу, что им самим казалось невероятным. Об этом доносил А. Орлов в Петербург. 96 пленных из Чесмы были отправлены на Мальту Великому магистру для обмена их на христианских невольников, томившихся в Алжире.
Приключение с дочерью турецкого паши
Воистину благородный, рыцарский поступок (а может быть, сделанный «с дальним прицелом»?) Алехана освещает письмо П. Румянцева от 13 января 1771 г. Ивану Орлову: «…султанской Кигай Измаил, из первых чинов Порты… который к новому нынешнему визирю от султана, по нашему сказать, дядькою приходится… за щастие сочтет, ежели может иметь случай чем ему (А. Орлову. — Л.П.) отслужить. Поступок для него благотворительной от братца вашего произошел следующим образом: дочь свою сей Кигай из Мисира отправил водою в Царьград, ехав сам туда сухим путем. Корабль, на котором она плыла с своими служанками, достался в плен нашему флоту. Граф Алексей Григорьевич, получа сию пленницу семнадцатилетнюю, не только не допустил ее никому из военных людей видеть, но и сам от того уклонился, и подаря ей бриллиантовый перстень, отпустил на том же корабле со всем ей принадлежащим к отцу в Царьград. Сие великодушное добродеяние воспаляет к благодарности помянутого Кигаю» [46, 88]. Подробности эти сообщил Румянцеву офицер, посланный к великому везиру Халиль-паше для переговоров. Письмо Румянцева, конечно же, читал и Владимир, отписавший Алехану: «…слышал, что отец той девушки, которой ты перстень бриллиантовый подарил и отпустил в Царьград, отзывается о тебе, Алехан, так, что и в век не позабудет отменного твоего одолжения к нему, и чтоб он за первое благополучие почел, когда бы мог тебе отслужить. Спрашивал, нет ли братьев твоих в армии Петра Александровича (Румянцева. —
