Орлеанская девственница - [50]

За них отмстим мы поздно или рано

Британской кровью на полях войны.

Король, взгляните: стены Орлеана

Еще британцами окружены.

Взгляните: взрытые недавним боем,

Еще дымятся кровию поля,

Где полегли французы гордым строем

Во имя Франции и короля.

Так отдадим скорее долг героям

И, нанеся удар британцам злым,

За рыцаря и деву отомстим!

Король не плакать должен, а сражаться.

Агнеса, полно грусти предаваться;

Отвагу вы и ненависть к врагу

Должны внушать любовнику, который

Рожден быть милой родине опорой».

Агнеса отвечала: «Не могу».

Конец песни девятнадцатой

ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ

СОДЕРЖАНИЕ

Как Иоанна впала в странное искушение; нежная дерзость ее осла; доблестное сопротивление Девы

Весьма нестойки дамы и мужчины;

Людские добродетели хрупки:

Они сосуды дивные из глины,

Чуть тронь – и треснут. Склеить черепки?

Но склеенные не прочны кувшины.

Заботливо оберегать сосуд,

Хранить его от порчи – тщетный труд.

Порукой этому – пример Адама,

И Лот почтенный, и слепец Самсон,

Святой Давид и мудрый Соломон,

Любая обольстительная дама —

Великолепный перечень имен

Из Старого и Нового завета.

Я нежный пол не осужу за это.

К чему лукавить: сладостны для нас

Капризы, выдумки, игра, отказ;

Но все-таки иные положенья,

Иные вкусы стоят осужденья.

Я видел как-то обезьянку, дрянь,

Рябую, волосатую… И что же:

Красавицы ее ласкала длань,

Как будто это купидон пригожий!

Осел крылатый, может быть, в сто раз

Красивей фата в щегольском мундире,

Но все-таки… Красавицы, для вас,

Для вас одних, бряцаю я на лире;

Послушайте правдивый сей рассказ

О том, как обманул осел красивый

На миг Иоаннин разум горделивый;

Не я, а мудрый и красноречивый

Аббат Тритем вам это говорит.

В аду, где пламя вечное горит,

Ужасный Грибурдон, исполнен гнева

На героиню, не забыл того,

Как голову пробитую его

Однажды палашом срубила Дева.

Он мести, богохульствуя, искал.

«Великий Вельзевул! – он умолял. —

Нельзя ли сделать, чтобы грех нежданный

Бесчувственною овладел Иоанной?

Ведь это чести для тебя вопрос».

Когда он это говорил, принес

Внезапный вихорь в ад Гермафродита.

На роже мерзостной его следы

Еще виднелись от святой воды.

Он тоже к мщению взывал открыто.

Монах, кудесник и отец всех бед,

Сойдясь втроем, устроили совет.

Увы, обильны и разнообразны

Для женщин выдуманные соблазны!

Известно было этой шайке грязной,

Что ключ хранит под юбкою своей

От осаждаемого Орлеана

И от судеб всей Франции Иоанна,

Доверенный святым Денисом ей.

Что во вселенной дьявола хитрей?

Спешит на землю он без промедленья

К своим друзьям британцам, чтоб узнать,

Сильна ли в Девственнице благодать.

В то время, ожидая подкрепленья,

Карл с милой, Дева, духовник, Бонно,

Бастард, осел, лишь сделалось темно,

Вернулись в форт. А городские стены

Чинились день и ночь в четыре смены,

Чтоб в брешь враги проникнуть не могли.

Британцы же пока что отошли.

Карл и Бедфорд, британцы и французы

Поужинали и ложатся спать.

Дрожите, целомудренные Музы,

Узнав, о чем хочу я рассказать.

И вы, друзья, к повествованью барда

Прислушайтесь, полезному для всех,

Благодаря Дениса и бастарда

За то, что не свершился страшный грех.

Вы помните, что обещал я с вами

Рассказом поделиться об осле,

Святом Пегасе с длинными ушами,

Который бился с разными врагами

С бастардом иль Иоанною в седле.

Вы видели, как в синеве небесной

В Ломбардию летел осел чудесный.

Вернулся он, но с ревностью в крови.

Нося Иоанну, он общеизвестный

Почувствовал закон, закон любви,

Живительный огонь, дух и пружину

Всего живущего, первопричину,

Которая в пространстве и волнах

Бездушный одухотворяет прах.

Для мира скудного во мраке ночи

Последние лучи его блестят,

Он в небесах был для Пандоры взят,

Но с той поры светильник стал короче,

Он гаснет. Он не разгорится вновь,

И производит в наши дни Природа

Одну несовершенную любовь.

Вы не найдете на земле народа,

Где б сохранился этот чудный свет

В великолепии минувших лет.

Его искать в подлунной – труд напрасный;

Быть может, он в Аркадии прекрасной.

Вы, Селадоны в рясе и броне,

Все, кто в цветочные запутан сети,

Гуляки и степенные вполне

Полковники, аббаты, старцы, дети,

Во избежание ужасных зол,

Ослу не верьте никогда. Осел

Был у латинян, золотой, чудесный,

Своими превращеньями известный,

Но он был человек, и потому

За нашим не угнаться и ему.

Аббат Тритем, ум сильный и свободный,

Ученей вдвое, чем педант Ларше,

Историк Девственницы благородной,

Испуг сильнейший ощутил в душе,

Когда, векам грядущим в назиданье,

Излишеств этих начал описанье.

Едва пером он действовал. Оно

Дрожало, ужасом напоено,

И выпало из рук. Успокоенье

Нашел он, погрузившись в размышленье

О Сатане и о его делах.

Всех смертных злобный и преступный враг

Понаторелый соблазнитель этот,

Один и тот же применяет метод

Для уловления людских сердец.

Коварный преступления отец,

Соперник бога и всего, что свято,

Мою праматерь соблазнил когда-то

В ее саду. Лукавый этот змей

Дал яблоко отравленное ей

И даже, уверяют, много хуже

С ней поступил по подлости своей,

И вечно ловит на приманку ту же

Он наших жен и наших дочерей.

Тритем достопочтенный понимает,

Как слабы мы и как наш враг хитер.

Послушайте, как он изображает

Осла святого дерзость и позор.

Иоанна, вся горя румянцем алым,

Здоровым отдыхом освежена,

Спокойно нежилась под одеялом,