Оркнейский свиток - [75]

Глава 12

Сага о Бьярни близится к развязке, которая может показаться нам неожиданной. Правда в том, что мы не знаем и, возможно, никогда не узнаем, что случилось той ночью, у могилы Торфинна Раскалывателя Черепов, в оркнейской гробнице. Известно только, что Бьярни был найден на следующий день на поле возле броха, где он ждал Кали. Он был мертв, хотя на нем не было ни царапины. Кали, конечно, попал под подозрение, но у него было, выражаясь современным языком, алиби, хотя кому-то оно могло показаться сомнительным: Фракокк и родич Кали поклялись, что Кали не покидал дома. Были и те, кто полагал, что Бьярни испугался до смерти и убежал из гробницы объятый безумием из-за страха. Другие полагали, что он выпил из волшебного котелка, или его похитил лесной народ, или его поразило божество, которому принадлежал котелок. Все искали котелок, но так и не смогли его найти. Кое-кто поговаривал, что если найти котелок, то можно узнать, что случилось с Бьярни. Большинство были согласны с поэтом Свейном, что прежде чем обезуметь, Бьярни Скиталец спрятал котелок в оркнейскую гробницу. Но ни гробницу, ни котелок так и не были найдены.

Блэр-Мультимиллиардер сидел в одной из своих многочисленных машин. Я даже не догадалась, что это его машина. Позже Клайв и Роб сказали мне, что это был Майбах-седан, который стоил более трехсот пятидесяти тысяч. Мне говорили, что так поступают все богачи, когда им больше нечем заняться — они любят посидеть в своих баснословно дорогих машинах. Все же, в сравнении с секретером работы Чарльза Ренни Макинтоша, машина была выгодной покупкой, особенно когда один очень глупый торговец антиквариатом попытался впарить подделку. Я попыталась утешиться этой мыслью, но не смогла. Ничто не могло улучшить мне настроения. Меня все раздражало, даже собственный дом. Когда я вернулась, Торонто оставался прежним, но я изменилась и основательно. Город был современным, шумным, жестким, все спешили, повсюду сновали машины, у людей не было времени даже на вежливость, и я растерялась. Меня обволакивала меланхолия, и я не понимала, куда двигаться. Я даже предложила Клайву продать бизнес, хотя дела у нас шли лучше некуда. Он лишь ответил: «Посмотрим».

Мне вдруг подумалось, что Блэру нравится сидеть в машине, потому что там тихо. Находиться в машине, в уединении под сенью листвы, было довольно приятно. С дорожки, ведущей к его дому, городская какофония казалась лишь отдаленным шумом, прерываемым мягким завыванием сирен в отдалении. «Видимо, — подумала я, — тишина тоже стоит денег». Когда я подошла к машине, он опустил окно.

— Привет, детка, — сказал он. — Я собирался тебе позвонить. Что скажешь?

— Я знаю, что Тревора Уайли убили вы, — сказала я.

— Неужели?

— Да.

— Можешь это доказать? Впрочем, мне плевать. Дело развалилось. У меня неопровержимое алиби, то в которое придется поверить, по причине обстоятельств, о которых скажем неудобно упоминать. Но, похоже, мне придется жениться на ней. Как бы там ни было, теперь в розыске некий парень по имени Пес. Меня не станут арестовывать еще раз по тому же обвинению.

— Нет, не станут, — ответила я. В то мгновение я почувствовала себя такой уставшей, хотя, вернувшись домой, я только и делала, что спала. А еще, когда все козыри оказались на руках, у меня вдруг совершенно пропал интерес к этому делу.

— Думать не надо, детка. Надо знать.

— Хорошо, я это знаю. Но вы его убили.

Легкий бриз прошелестел в листьях деревьев, приглушив звук приближающейся сирены.

— Может, и убил. — Он самодовольно улыбнулся. — Может, он меня бесил до чертиков. Может, он поручил не тому парню украсть секретер.

— Может, — согласилась я. — Вы избрали вполне законный маневр, наняв Деза Крейна, когда у вас был роман с его женой.

— Думаешь, я заставил ее выдвинуть свою кандидатуру?

— Она сделала это не по доброй воле?

— Черт, конечно, нет! Думаешь, мне пришлось заставить ее принять решение? Она не оставила мне выбора. Она скорей отправила бы меня в ад, чем рассказала бы о нашем романе мужу. Я уволил своего юриста, нанял Деза, а потом получил отдельное удовольствие, сообщив ему, что у меня есть алиби, а именно, что я был с его женой. Это стоило сделать только ради того, чтобы увидеть выражение его лица.

— Вряд ли кто-нибудь одобрит подобное.

— Ты удивишься, узнав, что мне плевать? Крошка, сейчас я на вершине мира. Докажи, что это не так.

— А как насчет обвинений в наркотраффике и отмывании денег? Вы вроде Аль Капоне, которого полиция не могла арестовать за совершенные им преступления, поэтому его взяли за уклонение от уплаты налогов. Думаю, полиция так и поступит.

Самодовольство исчезло с лица Блэра.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Вообще-то, об отмывке денег я кое-что знаю, — сказала я. — Все дело в том, что я — подруга полицейского. Отмывка денег — это, как говорит мой приятель, — очень простая операция, в теории. Речь лишь о переоценке или недооценке чего-то, чтобы заставить деньги, полученные в результате незаконной деятельности, двигаться. Роберт Александер, наркоторговец и подонок, человек, у которого было такое глубокое чувство… скажем иронии, что он мог себе позволить жертвовать деньги на помощь тем, в несчастье которых он был непосредственно виновен, этот Роберт Александер купил у вас кое-какую мебель, а еще ожерелье. Он заплатил за мебель и драгоценности слишком много. Под мебелью я имею в виду кресло Энтони Гауди, буфет работы Виктора Хорта и жемчужно-гранатовое ожерелье «Либерти-энд-Кампани». Их общая стоимость самое большее — сто пятьдесят тысяч. Александер заплатил вам гораздо больше миллиона, минус комиссия Тревору Уайли.