Оридония и род Людомергов - [5]

Отец как-то рассказывал людомару, что некто из дремсов много зим назад заявлялся к людомару Светлому и пытался выспросить мнение высоких охотников на сей счет, но из этого ничего не вышло.

Как бы то ни было, но людомары ни тогда, ни сейчас не задумывались над такими вещами, как территории, богатство, власть. Их жизнь была, с одной стороны, слишком тяжела, а с другой насыщена и привычна, чтобы думать еще и на такие отвлеченные темы.

Природа хорошо подготовила людомаров к жизни в лесу, поэтому они не роптали на сложности. Никто из них не знал, что такое лениться, болеть. Их кости и сухожилия были достаточно крепки, чтобы выдерживать удары и падения, а тело быстро избавлялось от паразитов и ран о клыков лесного зверья.

Это были свободолюбивые себе на уме обитатели темных лесных чащ, единственным жизненным маяком которых было не входить ни с кем ни в какие формы сношений, не путаться ни у кого под ногами, всячески не допускать, чтобы кто-то путался у них под ногами, и, наконец, жить в согласии с собой и Владыкой Чернолесья. Присутствие лесобога они видели на каждом шагу и привыкли подчиняться его едва уловимым повелениям.

Людомар доел хорошо прожаренного уфана, тщательно вытерся и поднялся на ноги.

— Повернись, я оботру тебя, — сказала людомара, и принялась скрупулезно исследовать тело своего друга на предмет насекомых, гнид и другого зверья.

Людомары были чрезвычайно чистоплотны. В отличие от дремсов они старались оставаться незаметными даже на уровне запахов. Подобно кошкам людомары вычищали себя и умащивали тела различными травяными настойками только лишь для того, чтобы их присутствие оставалось тайным. Чернолесье не терпело разгильдяйства, и если дремсы защищались от лесных хищников своей многочисленностью, то людомары могли расчитывать только на себя.

Людомара натирала охотника экстрактами йордона — древовидного безлистного растения произраставшего на границе Чернолесья и Редколесья. Именно туда намеревался идти людомар для встречи со Светлым.

— Таакол, принеси клибо.

Олюдь-медвежонок с криком "тике" неуклюже помчался прочь и через некоторое время вернулся с большим ворохом травы.

Мало, кто с первого взгляда понимает, насколько сильную защиту нашли для себя людомары в симбиозе с вьюном, имя которому клибо. Вьюны клибо произрастали давным давно в Редколесье. Они были плотоядны за что повсеместно подвергались изничтожению со стороны олюдей. И только высокие охотники сумели приспособить этих хищников для своей пользы (недаром именно их, а не дремсов называли "дети Чернолесья").

При хорошем питании вьюны достигали длины многих сотен шагов и толщины с ногу взрослого мужчины. Людомары сумели вывести вид клибо, который не достигал той силы, которая позволяли его диким собратьям передавливать сидока вместе с лошадью в кровавую жижу. Мощные липучки, намертво прикреплявшиеся к жертве можно было снять только лишь отрубив лиану.

Таакол осторожно положил кучу вьюна перед ногами людомара и снова скрылся из глаз. Через мгновенье он, впрочем, вернулся, неся под мышкой кожаный сверток, похожий на бревно.

Охотник, убедившись, что людомара покончила с его обтиранием, взял кожаное бревно и осторожно приторочил его к своему племенному заплечному мешочку. Потом он подошел к вороху вьюна и разделил его на две части: одну из них образовывал овальный плетеный щит, сделанный из тонких прутьев твердокаменного дерева сплошь увитых вьюном, а вторая часть свисала безвольно к его ногам.

Людомар быстро отыскал корни вьюна, очистил их от кусочков мяса и поднес к кожаному бревну. Вытащив нож, охотник разрезал бревно поперек и из-под кожи вылезло свежее мясо уфана, куда он погрузил корни вьюна.

Неожиданно, растение преобразилось. Его лианы в мгновение окрепли и даже зашевелились.

— Таакол, принеси ему еще два куска. Наш ждет долгий путь, — сказал охотник.

Подождав пока вьюн упьется свежей кровью и плотью, людомар водрузил на себя лианы растения, распределил их так, чтобы они равномерно скрывали его торс и часть ног.

Липучки растения тут же впились в его одежду. Улыбнувшись, охотник быстро провел ножом по одной лиане и весь его костюм вдруг сразу ощетинился мелкими иголочками и небольшими треугольными листочками.

Сам костюм соединялся со щитом одной единственной довольно толстой лианой, которая обвила прутья твердокаменного дерева и в точности повторила все те же движения, что и сам костюм.

Забросив мешок за спину и прикрыв ее щитом, людомар повернулся к подбежавшему тааколу. Тот подал ему еще два кожаных бревнышка и несколько маленьких плетенных коробочек. В одной из них кто-то недовольно копошился, в другой — предупреждающе жужжал. Коробочки заняли место на груди охотника, прилипнув к лианам.

— О, Владыка Чернолесья; о, Многобог; о, Зверобог! Уповаю на вас. Окропите ножи эти кровью добычи! Укрепите их дабы выдержали удары чужого оружия! — с этими словами людомара передала охотнику два небольших кривых ножа, которые он просунул между лианами по бокам. — Приклейтесь к рукам его, и не предавайте! Вернись ко мне таким, какой сейчас стоишь! — женщина передала людомару два широких и длинных ножа, которые он заткнул себе за пояс.