Орест Кипренский. Дитя Киприды - [9]
На следующий день на собрании совета академии обер-полицмейстер Лисаневич доложил о недолжном поведении академиста Ореста Кипренского на вахтпараде, и было решено сделать ему при собрании всех учеников выговор[29].
И только-то? Поистине легко отделался! Приятель Ореста художник Самуил Гальберг впоследствии объяснял поведение молодого Кипренского его влюбленностью в некую красавицу, о которой говорили, «что ей лучше нравятся военные и вот наш Орест захотел быть ее рыцарем»[30].
Но мне кажется, что разгадка лежит глубже. Не только любовь, но и желание испытать себя, попытка изменить привычный ход жизни и напрямую встретиться с императором. И тут «магическая аура» Ореста явно подействовала.
В Академии художеств слава «оригинала» за ним теперь прочно утвердится. А в будущем будут называть и вовсе – безумным. Но романтики и хотели выделяться из толпы.
Поразмыслив, юный Орест придет к выводу, что император правильно распорядился его судьбой. Или это сама судьба так им распорядилась?..
Очень мало фактических сведений о жизни Ореста Кипренского до его первого отъезда в Италию 14 мая 1816 года. Конечно, можно заполнить эти лакуны всевозможными историческими событиями и анекдотами. Но Кипренский как-то мало и не бурно реагировал на события истории, словно бы наблюдая, но не участвуя. Среди его окружения встречаем людей самых разных политических убеждений. Тут и будущие декабристы – юный Никита Муравьев, Николай Тургенев. Сосланный из Литвы, революционно настроенный поэт Адам Мицкевич. Аристократическая либеральная знать – приятель Пушкина поэт Петр Вяземский. Консерваторы – граф Хвостов и переметнувшийся из «новаторов» в «архаисты» Сергей Уваров. Особы царской фамилии, которые Оресту покровительствовали (великая княгиня Екатерина Павловна, супруга Александра I Елизавета Алексеевна).
Причем он как бы не замечает политических и социальных разногласий своих приятелей и моделей. Его оценки основаны на чем-то другом. Его вдохновляет мальчишеская горячность юного Никиты Муравьева, в дни отступления от Смоленска бежавшего из дому на войну «в гороховом сюртучке»[31].
В графическом портрете 1813 года художник выделяет, оставляя почти без штриховки, его светлое юношеское лицо. А вот либеральный князь Вяземский его чем-то явно раздражает. Графический портрет князя 1835 года нарисован виртуозно, но без малейшего тепла. Кипренского не смягчило даже то обстоятельство, что князь недавно потерял (в той же Италии, где портрет создан) дочь, умершую от чахотки.
Иными словами, характеристики художника основаны на каких-то интуитивных «экзистенциальных» предпочтениях, а не на социальном положении или политических взглядах модели. Они вроде бы наивно безыскусны, но проницательны и точны. И вовсе не всегда благожелательны: Кипренский может быть и «злым».
Его письмо с описанием заграничного путешествия, посланное президенту Академии художеств Алексею Оленину летом 1817 года, где он в конце передает поклоны чуть ли не всем своим титулованным и нетитулованным петербургским знакомым[32], вызвало ироническую реплику Николая Тургенева, зафиксированную в его дневнике: «1817 год… 11 ночи. Теперь читали мы письмо Кипренского из Италии и смеялись странности описания путешествия и поручения поклонов»[33].
Но эти «поклоны», как мне представляется, вовсе не лесть и не тщеславие «хорошими знакомствами». Кипренский горяч, порывист, даже несколько наивен и не этикетен в своем поведении, но он не льстив. Он искренне восхищается Елизаветой Алексеевной, которая оплатила его поездку в Италию, он полон воодушевления по поводу «прекрасного начала» Александра I. Его отношения с «сильными мира» не формально казенны, а личностны. Ведь и его «видят в лицо», а не причисляют к безликой толпе.
Поэтому мне представляются несколько политизированными и выпрямленными характеристики художника, данные Яковом Бруком: «Кипренский – патриот и государственник. Он убежден, что живет в лучшей стране и в лучшее историческое время, горд, “что родился русским” и пребывает “в счастливый век Александра I и Елисаветы несравненной”. Он полон патриотического одушевления, размышляя о мощи российского государства, и не приемлет химерических мыслей о вольности и свободе…»[34]
Художник явно не вписывается в такие жесткие определения, как «патриот» и «государственник». Его политические представления, как у многих романтиков, достаточно размыты, ориентированы на личные пристрастия, на интуитивные представления о красоте и правде. На какие-то почти «детские» мысли о своем, родном, душевном, искреннем.
Романтики вообще часто видели конкретную реальность сквозь призму «вечного» мифа. Недаром Мандельштам написал о Константине Батюшкове, принимавшем участие чуть ли не во всех военных кампаниях своего времени, как о человеке, у которого на часах всегда стояла «вечность»:
1912
Ведь и сам Орест Кипренский, задумав уже после смерти Александра I воплотить его противостояние Наполеону, изобразил это противостояние в мифологической и аллегорической композиции, где Аполлон поражает Пифона.
В книгу московского прозаика, художественного критика и историка искусства Веры Чайковской включено несколько циклов новелл. Автор фантазирует на темы прошлого и современности, сознательно избегая «научной» точности, погружая читателя в стихию озорной или драматичной игры, где «культурные герои», артистические и творческие личности наполняют энергией и расцвечивают красками прошлую и современную жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Снова полгода снегов и метелей, сугробов и льдистых дорог, долгих морозных ночей и застенчиво-низкого солнца. Можно, конечно, скользя, не считая ушибов и ссадин, битых носов и коленей, изо дня в день все спешить и спешить за деньгами, тьмой покидая жилище и затемно вновь возвращаясь. После, котлету уныло глотая, в сон провалиться, вздремнув под ворчание телевещалки… Разве не лучше, помня о том, что всех дел не дано переделать и что совсем невозможно всех денег добыть непременно сегодня, прочь отодвинуть «айфоны, айпады, лэптопы», чашу наполнить душистым и байховым чаем, и, обративши свой взор ко страницам бумажным журнала, смело отправиться в путь к приключеньям отважных героев.
Дорогой друг!Если вы держите в руках этот номер, значит, зима кончилась, пришла весна и не за горами лето. Жизнь не стоит на месте. Теперь вы можете еще щедрее споспешествовать нам и подписаться на наш журнал в досрочном каталоге Агентства «Роспечать» на 1-е полугодие 2014 г.Досрочный не заменяет основной каталог, но дает возможность уже в июле — августе 2013 года на всей территории России, во всех ее столицах и на окраинах, оформить подписку на 1-е полугодие 2014 г. по льготной цене. Индекс по каталогу Агентства «Роспечать» прежний — 84959.
Александр Тышлер (1898–1980) — художник удивительного таланта и человек уникальной самобытности, до сих пор не занявший подобающего места в отечественной и мировой культуре. Вместе со своим бурным столетием он пережил минуты высокого воодушевления и трагического разочарования, но всегда сторонился властей предержащих. Он был в числе немногих художников эпохи, кто искал в искусстве новые пути. Долгие годы он был известен только как театральный художник и почти не показывал своих работ публично. Его немногочисленные выставки 1960–1970-х годов потрясли зрителей неожиданностью композиций, необыкновенной музыкальностью и фантастичностью живописных полотен, графики и скульптуры.Автору — искусствоведу и прозаику Вере Чайковской — по крупицам удалось создать яркое жизнеописание и представить нам красивого, легкого, веселого выдумщика и сосредоточенного, до фанатизма трудолюбивого мастера, который от юности до преклонных лет пронес в своем творчестве энергию, любовь, порыв…
Любезный читатель!В это позднее ноябрьское лето, когда, в пику проплывшему лету календарному, нет-нет да и случаются солнечные деньки, когда деревья уже дремлют нагие, а во дворах можно приметить радостных старушек и воробьев, когда земля накидывает желтые покрывала, а веселые дворники сметают их «дерзкой метлой» в таинственные пирамиды, мы, драгоценный читатель, вновь предлагаем вам забыть о банковских вкладах, кредитах и дивидендах, и удобно расположившись в кресле или на диване, одному или с заботливым другом, ясным днем или же глубокой но чью погрузиться в непредсказуемый мир литературы, в мир Эвтерпы, Каллиопы и Талии.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.