Орест Кипренский. Дитя Киприды - [10]
Все слишком конкретно-политическое романтическим сознанием затуманивалось, углублялось и поэтизировалось мифологическими ассоциациями, личностным подтекстом. В свой картон Кипренский включил фигуру крылатого существа, не то Эрота, не то ангела, которого он писал со своей Мариуччи. Тем самым он его «утеплял». Но к Мариучче мы еще неоднократно вернемся.
Поэтому мне представляется гораздо более обоснованной позиция Валерия Турчина, видевшего в письме Оленину приметы романтизма и свободы: «Его послание из Рима надолго запомнилось… Дух свободы, которым были окрылены переживания художника, запал людям тревожных десятилетий в душу»[35].
Запомнилось оно и Александру Пушкину, который в 1821 году был сослан Александром I на юг за «вольные» стихи. Он вспоминает о письме Кипренского в 1823 году, еще находясь в ссылке. Надо сказать, что в эпоху Николая I внутреннее стремление Кипренского к свободе будет только усиливаться. Но он уже не сможет его прямо выражать.
Такая же «размытость» наблюдается в его отношениях с враждующими литературными «станами». В Петербурге он дружественно относится и к архаистам, и к новаторам (если воспользоваться терминологией Юрия Тынянова). Он близок к Крылову и Гнедичу, но и к Жуковскому и Батюшкову. К «важным» членам «Беседы любителей российской словесности» и к «легкомысленным» поэтам, шутливо их осмеивающим в своем пародийном «Арзамасе».
Он смотрит глубже, у всех берет то, что ему нужно. И классическую гармонию архаистов, и импровизационную легкость новаторов-романтиков.
Он – разный, он изменчивый, он хочет удивлять и обновляться.
Характеристики в его портретах Василия Жуковского и Сергея Уварова (оба – члены «Арзамаса») будут зависеть от личных качеств моделей, а не от их литературных или политических пристрастий. В молодом Уварове, будущем реакционном министре просвещения, он безошибочно угадает желание «играть роль», «позировать», что поклонника «естественности» Кипренского не могло не отталкивать.
А чины? Может быть, он хотел продвинуться по карьерной лестнице? Но ведь уже в детстве этот мальчик, родившийся в семье крепостных, возомнил себя кем-то вроде подброшенного царского сына. Что может быть выше и слаще этого?
В 1831 году в возрасте сорока девяти лет он наконец «дослужится» до звания профессора исторической и портретной живописи 2-й степени, что соответствовало чину 7-го класса и давало личное дворянство Российской империи.
Но зачем личное дворянство человеку, который с царями общается «на равных»? Художник Александр Иванов после смерти Кипренского писал из Рима отцу: «Кипренский не был никогда ничем отличен, ничем никогда жалован от двора, и все это потому только, что он был слишком благороден и горд, чтобы искать этого»[36]. Он мыслил себя, как Пушкин, числившимся «по России», а не в пределах чиновничьей Табели о рангах.
С таким ощущением личной свободы, как у него, можно сравнить только поведение Карла Брюллова, которому уже было на кого равняться – на Ореста Кипренского.
Оба выше всего ценили творческую свободу и человеческие чувства. Их стержнем, как почти у всех романтиков, была любовь. Карл Брюллов всю жизнь любил изменчивую и непостоянную графиню Юлию Самойлову, изображая ее и двух ее воспитанниц во вдохновенных портретах («Портрет Юлии Самойловой с воспитанницей Джованниной Пачини и арапкой», 1832–1834, «Портрет Юлии Самойловой, удаляющейся с бала с воспитанницей Амацилией Пачини», 1842).
Его вдохновляла зрелая женская красота, сильная и свободная женщина, ставшая в свете «беззаконной кометой».
Орест Кипренский очень долго искал свою «настоящую» любовь (а для романтиков в этом есть некоторая метафизическая подоплека, тайный рок), остановив свой взор на бедной итальянской девочке Мариучче, которую он бережно воспитал. В этой любви проявилось то его особое пристрастие к «детскому», непосредственному, естественному, о котором мне уже приходилось писать. За свою Мариуччу ему пришлось долгие годы упорно бороться. Такой же борьбы потребовала и пенсионерская поездка в Италию, которая от него постоянно «уплывала».
Все это закаляло характер, делало художника упорным и решительным, преодолевающим гнездящиеся в глубине души «раздвоенность», расслабленность и нерешительность. Ведь он хотел стать гармоничным, хотел преодолеть «несчастливство» и упадок духа, что, к примеру, его приятелю, поэту Константину Батюшкову, сделать не удалось. Того погубила внутренняя «раздвоенность», ввергла в безумие.
А вот Орест Кипренский… Но продолжим наш рассказ.
Глава 4. Вокруг усадьбы Успенское
Успенское – это загородное имение под Старой Ладогой приятеля Ореста Алексея Томилова. Пишу «приятеля», хотя отношения вырисовываются не столь простыми, а с годами, кажется, и вовсе пришли к обоюдному охлаждению. Здесь важно подчеркнуть, что «звездное дитя» Орест не был в имении богатого Алексея Томилова «нахлебником» или случайным гостем. Он общался с хозяином на равных, что было необходимым условием любого его пребывания в домах знати. Его звали, а не он напрашивался.
Алексей Томилов был года на три старше Ореста, масон высокой степени, как и А. С. Строганов, А. И. Корсаков, князь Иван Гагарин. Артиллерийский офицер, который как-то рано, перед самым началом бурных военных событий, захвативших Россию, успел выйти в отставку. Это случилось в 1808 году – ему всего-то двадцать девять лет! За год до этого он унаследовал Успенское – имение под Петербургом, куда часто будет приезжать Орест. В том же 1808 году хозяин имения женится. Год судьбоносный! Алексей Томилов – из разряда любителей и знатоков искусства. В его собрании едва ли не все офорты Рембрандта. Он и сам не прочь «побаловаться» искусством. Но во всех его «опытах» виден безнадежный дилетантизм.
В книгу московского прозаика, художественного критика и историка искусства Веры Чайковской включено несколько циклов новелл. Автор фантазирует на темы прошлого и современности, сознательно избегая «научной» точности, погружая читателя в стихию озорной или драматичной игры, где «культурные герои», артистические и творческие личности наполняют энергией и расцвечивают красками прошлую и современную жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Снова полгода снегов и метелей, сугробов и льдистых дорог, долгих морозных ночей и застенчиво-низкого солнца. Можно, конечно, скользя, не считая ушибов и ссадин, битых носов и коленей, изо дня в день все спешить и спешить за деньгами, тьмой покидая жилище и затемно вновь возвращаясь. После, котлету уныло глотая, в сон провалиться, вздремнув под ворчание телевещалки… Разве не лучше, помня о том, что всех дел не дано переделать и что совсем невозможно всех денег добыть непременно сегодня, прочь отодвинуть «айфоны, айпады, лэптопы», чашу наполнить душистым и байховым чаем, и, обративши свой взор ко страницам бумажным журнала, смело отправиться в путь к приключеньям отважных героев.
Дорогой друг!Если вы держите в руках этот номер, значит, зима кончилась, пришла весна и не за горами лето. Жизнь не стоит на месте. Теперь вы можете еще щедрее споспешествовать нам и подписаться на наш журнал в досрочном каталоге Агентства «Роспечать» на 1-е полугодие 2014 г.Досрочный не заменяет основной каталог, но дает возможность уже в июле — августе 2013 года на всей территории России, во всех ее столицах и на окраинах, оформить подписку на 1-е полугодие 2014 г. по льготной цене. Индекс по каталогу Агентства «Роспечать» прежний — 84959.
Александр Тышлер (1898–1980) — художник удивительного таланта и человек уникальной самобытности, до сих пор не занявший подобающего места в отечественной и мировой культуре. Вместе со своим бурным столетием он пережил минуты высокого воодушевления и трагического разочарования, но всегда сторонился властей предержащих. Он был в числе немногих художников эпохи, кто искал в искусстве новые пути. Долгие годы он был известен только как театральный художник и почти не показывал своих работ публично. Его немногочисленные выставки 1960–1970-х годов потрясли зрителей неожиданностью композиций, необыкновенной музыкальностью и фантастичностью живописных полотен, графики и скульптуры.Автору — искусствоведу и прозаику Вере Чайковской — по крупицам удалось создать яркое жизнеописание и представить нам красивого, легкого, веселого выдумщика и сосредоточенного, до фанатизма трудолюбивого мастера, который от юности до преклонных лет пронес в своем творчестве энергию, любовь, порыв…
Любезный читатель!В это позднее ноябрьское лето, когда, в пику проплывшему лету календарному, нет-нет да и случаются солнечные деньки, когда деревья уже дремлют нагие, а во дворах можно приметить радостных старушек и воробьев, когда земля накидывает желтые покрывала, а веселые дворники сметают их «дерзкой метлой» в таинственные пирамиды, мы, драгоценный читатель, вновь предлагаем вам забыть о банковских вкладах, кредитах и дивидендах, и удобно расположившись в кресле или на диване, одному или с заботливым другом, ясным днем или же глубокой но чью погрузиться в непредсказуемый мир литературы, в мир Эвтерпы, Каллиопы и Талии.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.