Глава первая
Черная свадьба и волжские струи
В чудесном светлом доме все было готово к блестящей свадьбе, но вместо свадьбы состоялись мрачные поминки. Невеста в черном — черная фата, черное платье, черные цветы. На ошеломляюще прекрасном лице замкнутая бесстрастность. Столы ломились от изобилия, но растерянные гости, едва опрокинув по рюмке-другой, вяло ковыряли вилками в тарелках.
В тягостной тишине звучал один-единственный голос. Несоразмерно громкий, но в то же время как бы придушенный, ларингитно-гундосый. Бубу-бу.
Голос принадлежал другу жениха. Блекло-рыжеватый, зеленоглазенький такой приятель, в кургузом костюме, с траурной креповой повязкой на рукаве. По фамилии Канцеляров. Подробно, и даже с увлечением, повествовал об обстоятельствах произошедшего.
Три дня назад жених вдруг предложил отправиться на зимнюю рыбалку. Вроде как устроить «мальчишник». Вдвоем. И без пафоса, и даже романтично. Подышать свежим воздухом, выпить-закусить на просторе. Экипироваться по всей форме. Такое, мол, последнее желание. Шутейное, но, как оказалось, с мистической подоплекой.
Самое начало ноября, как раз ударил отличный мороз, только что стал первый лед.
Договорились встретиться на платформе, недалеко от берега малой Волги. Однако, сойдя с электрички, Канцеляров обнаружил, что платформа пуста. Только на атласно блестящем сугробе выведена прутиком надпись: «ДОГОНЯЙ!». Очевидно, приехав более ранней электричкой и будучи человеком импульсивно-порывистым, друг не выдержал и поспешил к реке.
Канцеляров вздохнул, взвалил на плечо объемистый рыбацкий ящик, взял под мышку пешню и погреб по следам, которые потянулись прямо по снежной целине, через поле и рощицу — к прибрежным кустам.
Рыбацкую амуницию и снасти Канцеляров одолжил у дядьки и теперь, обливаясь потом, натужно пыхтел в огромных дядькиных валенках с натянутыми на них мощными калошами и клял себя за то, что ввязался в это мероприятие.
Между тем денек, как говорится, выдался доселе невиданный. Солнце сияло и слепило. Небо синее-пресинее. Вокруг торжественная утренняя тишина и абсолютный покой. Ни ворон, ни зайцев, ни рыбаков. Великолепие и красота. Классическое джек-лондоновское белое безмолвие.
Канцеляров невольно проникся величием окружающего пространства и даже ощутил растущий душевный подъем, трепет, взирая на сей неподражаемый храм природы.
Вот, неуклонно двигаясь по следам, Канцеляров пересек разноцветно переливавшееся на солнце снежное поле. Продрался сквозь рощицу и кусты с ветками жесткими, как стальная проволока. Сквозь прибрежный камыш. Прошел еще немного и остановился, чтобы перевести дыхание… И едва не задохнулся от нахлынувшей первозданной радости, один на один с распахнутым перед ним волжским простором. Представил, как сейчас продолбит луночку, запустит лесочку и — вытащит чудесного серебряного с алыми плавниками подъязка.
Несомненно один из лучших моментов в человеческой жизни!
Перед Канцеляровым лежала идеальная сверкающая плоскость. Вперед тянулся лишь тот самый единственный след, по которому он шел от станции. И нигде впереди — на всей этой насквозь просматривавшейся плоскости во все стороны на многие сотни метров — ни единой человеческой фигурки или черной точки. Тихо. Торжественно. И — совершенно пусто.
