Орельен. Том 2 - [54]

Возле шлюза стояла скамейка. Старая, поросшая мхом, но, слава богу, деревянная, сидеть на ней было не холодно, не то что на каменной. Береника присела и стала глядеть, как подымают шлюзовой щит. Должно быть, с верховьев реки пришло за баржей буксирное судно. А сейчас оно потащит ее против течения, как девчонку за волосы. Поведет ее тем путем, что строго заказан ей на века. Поволочет силой. Может быть, к ней домой. Как знать, а вдруг они пройдут мимо острова Сен-Луи.

Завтра придется пораньше съездить в Вернон. На почту. Там она получала письма от Люсьена и отсылала ему свои. Так оно спокойнее, все-таки гарантия от неожиданных и неприятных сюрпризов. Береника не доверяла Люсьену. И его вечной готовности все понять. Его чувствительности. Ей было не до Люсьена, но приходилось писать ему аккуратно, раз в неделю. Просто чтобы избежать катастрофы, этого неизменного шантажа под видом благородного беспокойства. Есть люди, которые тиранят вас одним фактом своего существования на этом свете. Пусть даже вас отделяют от них сотни километров, ничто не поможет, все напрасно. Само собой разумеется, Береника не писала мужу, что она поселилась с Полем… Достаточно того, что она не с Орельеном. К чему же давать лишнюю пищу его склонности к самоистязанию, зачем помогать ему терзаться? Он и так чувствует себя достаточно несчастным, даже не зная о существовании Поля… Тем более, что он способен, пожалуй способен принять и Поля. Это было бы немного чересчур: Береника никогда ему не простила бы. Она желала избежать непоправимого… Или же он начнет допытываться: «Уверена ли ты, что его любишь? Действительно ли он тебя любит? Может ли он составить счастье женщины?» Опека такого мужа похуже материнской.

Там, внизу по течению Сены, есть остров. По всему течению Сены разбросано много островов. Но никто не подплывает к их острову. Никому он не нужен. Он длинный и узкий, там растут деревья, оттуда видна река, текущая в обратном направлении, не с той стороны, где ходят суда. Отсюда остров кажется каким-то особенно уютным. «Когда мы начнем купаться, доплыву я или нет до этого острова?» — думает Береника. По-видимому, Поль — прекрасный пловец. Но она как-то плохо представляет себе Поля купающимся. И немножко боится за него. Зато она отлично представляла себе, как плавает Орельен. Он ей об этом сам рассказал во всех подробностях. Плаванье — это, пожалуй, единственное, о чем он говорит действительно с увлечением. Ведь он, что называется, не из очень красноречивых. Она видит его в водах Сены. Плавающего. Как же он прекрасно плавает! Вот он без труда доплыл бы до острова. Должно быть, там, у самой воды, протянулась по берегу полоска грязи. Отсюда видно, как, выходя из воды, он шлепает по грязи. Долговязый, неловкий. Она садится на скамью, чтобы лучше его разглядеть там, на острове. Он островитянин. Так что ничего удивительного в этом нет.

Буксир с честью прошел через водохранилище, теперь он гордо плывет за деревьями, оглашая воздух пронзительно-победными криками. Весь черный, а на трубе две полосы — коричневая и белая.

Ох, боже мой, должно быть уже совсем поздно. А завтрак! Поль, чего доброго, рассердится, заберет себе в голову, что я его забыла.

LXIV

— Да, именно так… если я не стала любовницей Лертилуа, то только потому, что он не захотел!

Эдмон сердился. Как идет ему это гневное выражение. Роза расхохоталась своим театральным смехом. Сцена эта происходила в маленьком кабинетике, примыкавшем к салонам в Институте «Косметика Мельроз». Надо признаться, что этот проклятый Барбентан вернулся с изумительным цветом лица. Настоящая терракота и притом без малейшего изъяна. Кожа загорелая. Гладкая. Зубы белые. Просто ослепителен в своем розово-сером костюме, в котором любой другой выглядел бы слишком женственно. Роза, в черном, плотно облегающем пальто с капюшоном, в черных длинных перчатках, в черных туфельках и умопомрачительном жабо из зеленого, туго накрахмаленного полотна, просюсюкала, как говорят с детьми:

— Ты ведь не ревнуешь, да? Не прибьешь свою куколку?

— Хватит шутить, дорогая. Почему бы мне не ревновать? Я возвращаюсь и с первого же слова слышу… Веселенькая встреча.

— Значит, ты предпочитаешь, чтобы я с тобой скрытничала? Ты возвращаешься, и я тебе тут же рассказываю о том, что без тебя происходило. А когда же рассказывать? Мосье, видите ли, уезжает на три недели кататься на лыжах, так по крайней мере он уверяет… сам остается на месяц, домой и не думает возвращаться, едет на Лазурный берег, ждет там карнавала, веселится на карнавале… а главное, все это вместе с супругой… а потом еще позволяет себе ревновать?

— Ты отлично знаешь, что моя жена не в счет.

— Все так говорят… Но я-то не жила с Лертилуа, а ты, если ты и не жил с женой… значит, жил с кем-то еще!

Эдмон объяснил Розе, что надо было развлечь Бланшетту. Он еще не собирается разводиться, по крайней мере сейчас…

— Нет уж, дружок! — возмутилась Роза: — Без глупостей! Если ты разведешься, мне тебя не удержать! Пока ты занят женой, я более или менее спокойна!

Барбентан снисходительно улыбнулся. Но улыбка вышла довольно-таки кривая — и все из-за Орельена. Почему Орельен? Вечно этот Орельен! Сначала жена, а теперь и любовница. Не слишком ли он размахнулся!