Орельен. Том 2 - [47]
Вопрос был адресован доктору. Он поморщился. Звонили. А кто? Твой художник… Роза расхохоталась.
— Надеюсь, ты не ревнуешь к Бебе? — Нет, он не ревнует к Амберьо, к этому преклонному старцу. Но все-таки…
— Выходит, я зря вас ждал?
Дюпюи покусывал усики, что просто действовало Розе на нервы.
— И да и нет… во-первых, вы, мой милый, видели меня! И к тому же вы журналист! Знаете, идите-ка оба пообедайте вместе, мне до начала спектакля столько еще нужно сделать! Я есть не буду… Э, нет, дружок, не строй такой страшной физиономии. Иди обедать со Стефаном и оставь меня одну хоть на полчаса. Ты только представь себе, что я с таким вот лицом выйду на сцену, появлюсь среди голубых декораций! Увидимся в театре…
Маленькая площадь перед театром «Монмартр» была освещена не особенно ярко; там было холодно, но зато сухо под ногами. Когда Декер и Дюпюи подошли к театру, они увидели, что на площади происходит подозрительное движение: какие-то молодые люди собирались кучками, что-то выкрикивали, размахивали тросточками. Доктор встревожился. Клака! А вдруг это заговор против Розы! Стефан подцепил одного из демонстрантов. Оказалось, это собрались друзья Поля Дени, которые не выносили Кокто, но так как стало известно, что они собираются ошикать пьесу, их не пропустили в театр. Вот они и бушуют у подъезда. От толпы отделился Поль Дени в сопровождении какого-то низенького толстячка, он заметил Декера и бросился к нему:
— Доктор! Это же глупость! Мы честно купили билеты! А нас выставили прочь. Скажите мадам Мельроз…
Доктор пожал плечами. Разве они не понимают, что их намерение стало известно.
— Это неслыханно, — орал во всю глотку Поль Дени. — Стыд и позор! Закрывать дверь перед поэтами! — Потом добавил вполголоса: — Вы же знаете, что мы не собираемся освистать мадам Мельроз… скажите ей это…
— Те-те-те, дорогой Дени… Увольте от таких поручений… Я увижу Розу только в антракте…
— Послушайте, доктор, прошу вас, устройте хоть меня. А то мне придется торчать здесь и ждать выхода, чтобы набить морду Кокто…
— Ого, какой прыткий!
— Я обязан это сделать, не думайте, что это так уж весело… но другие просто не поймут, если я не набью ему морду, никто не поймет, даже Фредерик…
— Я лично не возражаю, — отозвался доктор, — обратитесь к Мэри… Она устроит это лучше меня…
Услышав имя Мэри, юноша помрачнел.
— Как, разве вы не знаете? Ну, словом, Мэри и я… мы разошлись… — Он так удивился неведению доктора, словно речь шла о сформировании нового кабинета. — Поэтому-то я и должен… обязательно должен… — Поль украдкой взглянул в сторону Стефана. Тот не понял значения этого взгляда.
— Стефан Дюпюи, — представился он, — мы с вами встречались в редакции «Ла Канья»…
Поль сухо поклонился и отвел доктора в сторону.
— Я должен вам все объяснить. Вы можете оказать мне огромную услугу… Со мной случилась просто невероятная история… Я влюблен…
— Поздравляю!
— Благодарю, только не издевайтесь, пожалуйста. По-настоящему влюблен. Чудеснейшее чувство. Я все бросил — старуху, учение, океанографический институт, домашних… Мы собираемся укатить из Парижа… Anywhere out of the world![7] Но только, только… остальные…
— Какие остальные? Ведь вы же все бросили!
— Да, бросил, бросил все, но только не поэзию, не друзей, не наше движение… это тоже как любовь, тут не имеешь права шутить! А вот они… они не понимают… они не верят, что я всерьез… ведь вы их сами знаете. Деспоты. Вечно сомневаются в тебе, воображают, что ты переметнешься… А теперь еще эта самая пьеса Кокто. Скандал! Напрасно мадам Мельроз… Надеюсь, вы понимаете, кто за всем этим стоит, кто платит! Чудесно. Ну, так было решено, что мы придем сегодня вечером, провалим пьесу, пусть нас всех хоть в каталажку упрячут, хоть убьют. А тут еще я влюбился. Завтра уезжаю. Целая драма. В кафе, в шесть часов. Менестрель устроил мне очередную сцену! «Больше тебя видеть не желаю! Мы все против тебя кампанию поведем, и я про тебя все скажу, не постесняюсь!» Не думайте, что я их боюсь. Просто я не желаю с ними ссориться. Со всеми моими друзьями. И самые мои близкие приятели против меня. Мой лучший друг, Жан-Фредерик Сикр, композитор. Он считает, что Менестрель прав… Они, знаете ли, все идут за ним! Даже представить себе нельзя, какое Менестрель имеет на них влияние! Вот я и подумал: ну ладно, сегодня вечером я рискну всем; завтра я уезжаю, но зато сегодня вечером… и вот нате-ка, нас не пускают!
На площади перед театром останавливались машины. Из такси вышло несколько человек. У входа их стала теснить, правда осторожно, группа молодых людей. Вдруг физиономия Поля Дени, отличавшаяся почти неестественной подвижностью, приняла столь странное выражение, что доктор невольно оглянулся.
— Ах, доктор! Почему вы стоите здесь с этим молодым человеком? Идемте скорее, Роза нас ждет в ложе.
Это была Мэри де Персеваль в своих знаменитых шиншиллах. Куда только делась вся бойкость Поля Дени.
— Мэри… — прошептал он.
— Ну, что еще? — спросила она. — Вы просто молокосос, хам, мне не о чем с вами говорить! — Она потащила за собой Декера. Менестрель, долговязый малый, закутанный в кашне, с тросточкой в руках, которую он держал за середину, словно намереваясь уложить одним махом всех и вся, в сопровождении троих приятелей, удивительно непохожих друг на друга ростом и телосложением, бросился между Мэри и Полем, не смущаясь, что Дени чем-то занят, с кем-то разговаривает.
Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его. Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона.
В романе всего одна мартовская неделя 1815 года, но по существу в нем полтора столетия; читателю рассказано о последующих судьбах всех исторических персонажей — Фредерика Дежоржа, участника восстания 1830 года, генерала Фавье, сражавшегося за освобождение Греции вместе с лордом Байроном, маршала Бертье, трагически метавшегося между враждующими лагерями до последнего своего часа — часа самоубийства.Сквозь «Страстную неделю» просвечивают и эпизоды истории XX века — финал первой мировой войны и знакомство юного Арагона с шахтерами Саарбрюкена, забастовки шоферов такси эпохи Народного фронта, горестное отступление французских армий перед лавиной фашистского вермахта.Эта книга не является историческим романом.
Более полувека продолжался творческий путь одного из основоположников советской поэзии Павла Григорьевича Антокольского (1896–1978). Велико и разнообразно поэтическое наследие Антокольского, заслуженно снискавшего репутацию мастера поэтического слова, тонкого поэта-лирика. Заметными вехами в развитии советской поэзии стали его поэмы «Франсуа Вийон», «Сын», книги лирики «Высокое напряжение», «Четвертое измерение», «Ночной смотр», «Конец века». Антокольский был также выдающимся переводчиком французской поэзии и поэзии народов Советского Союза.
В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).
В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).
Евгений Витковский — выдающийся переводчик, писатель, поэт, литературовед. Ученик А. Штейнберга и С. Петрова, Витковский переводил на русский язык Смарта и Мильтона, Саути и Китса, Уайльда и Киплинга, Камоэнса и Пессоа, Рильке и Крамера, Вондела и Хёйгенса, Рембо и Валери, Маклина и Макинтайра. Им были подготовлены и изданы беспрецедентные антологии «Семь веков французской поэзии» и «Семь веков английской поэзии». Созданный Е. Витковский сайт «Век перевода» стал уникальной энциклопедией русского поэтического перевода и насчитывает уже более 1000 имен.Настоящее издание включает в себя основные переводы Е. Витковского более чем за 40 лет работы, и достаточно полно представляет его творческий спектр.
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.
Роман американского писателя Рейнольдса Прайса «Земная оболочка» вышел в 1973 году. В книге подробно и достоверно воссоздана атмосфера глухих южных городков. На этом фоне — история двух южных семей, Кендалов и Мейфилдов. Главная тема романа — отчуждение личности, слабеющие связи между людьми. Для книги характерен большой хронологический размах: первая сцена — май 1903 года, последняя — июнь 1944 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.