Орельен. Том 2 - [107]
— Что там такое, Жизель? — спросил аптекарь, отделяясь от группы. По этому тону собственника сразу можно было заметить, что между ним и Жизель существует интимная близость. И так же было ясно, что костлявый и желтолицый юноша в клетчатой рубашке, поднявшийся навстречу вошедшим, страдает из-за этой близости; в руках он держал длинные ветви с очень зелеными, зубчатыми листьями. Старая дама должно быть была слепая. Кто-то обернулся: доктор Фенестр и с ним два сержанта из разведывательного отряда дивизии. Они радостно приветствовали Лертилуа. Два господина, которые, очевидно, зашли сюда случайно, поднялись и вежливо поклонились.
— Вот так встреча!
Дом был старинной постройки, должно быть XVI века, не раз ремонтировавшийся; в укромном дворике пели в клетках птички. Самые обыкновенные канарейки. Но они почему-то показались Орельену разноцветными, как колибри. Кошка играла клубком у ног старой дамы, не расстававшейся с вязаньем. Она была одета в небесно-синее платье, широкая черная лента закрывала ее морщинистую тощую шею. Церемония представления сопровождалась громкими криками. Жизель отступила на шаг назад, но аптекарь крикнул:
— Жизель, угадай, кто это такой?
Жизель не угадала.
— Да это же мосье Лертилуа, знаешь, Орельен Лертилуа.
Как будто возвещал по крайней мере о прибытии Виктора Гюго. Орельен чувствовал себя не в своей тарелке. Не так от этой нелепой славы, как от лихорадки. Жизель направилась к дому, очевидно ее присутствие требовалось в аптеке. Она то и дело оборачивалась, чтобы получше разглядеть знаменитого мосье Лертилуа. Костлявый малый бросился вперед и придержал стеклянную дверь, которую чуть не захлопнуло внезапным порывом ветра.
— Как, вы, оказывается, знаете капитана? — обалдело спросил Фенестр.
А Премон встал с соломенного стула и пододвинул его вновь прибывшему. Так приятно было посидеть. Слишком многое ему хотелось тут рассмотреть, услышать. Он чувствовал себя усталым, как на затянувшемся прологе пьесы. Все, как положено; ничего не говорящие, но необходимые в таких случаях слова. Двойной подбородок аптекаря, старая дама, которая по слепоте никак не могла разобраться в происходящем и все время твердила: «Мосье Лертилуа? Не помню… какой мосье Лертилуа?.. Кузен Брезанжей?» — на что Люсьен возопил: «Да как же так, мама, мосье Лертилуа… Орельен!» Наконец все объяснилось, теперь все говорили разом. «Какое совпадение!» — удивлялся Фенестр. Премон приставал ко всем с вопросами, а костлявый юноша громогласно объявил: «Надо предупредить Беренику». Пили из голубых стаканов оршад. Все, казалось, были в курсе дела, даже два случайно забредших господина, которые удивленно ахали и поочередно разглядывали Орельена. У одного из них на лбу сидела большая шишка. Слышно было, как в соседнем доме играет радио. Площадка была какого-то странного, почти оранжевого цвета, должно быть к гравию подмешивали толченый кирпич. Дом с опущенными на окнах жалюзи казался темным и прохладным; в открытую дверь виднелись ярко начищенные медные кастрюли.
Старая дама все время охала и старалась через свои черные очки получше разглядеть гостя.
— Вы уж простите меня, — сказала она, — совсем глаза отказываются служить. Значит, вы Орельен нашей Береники?
Лертилуа окончательно почувствовал себя неловко. Что все это значило? Худощавый малый перегнулся вдвое и шепнул на ухо Орельену:
— Не удивляйтесь… Вы для нас существо отчасти легендарное…
Нервный смех Люсьена Мореля. Кликнули служанку, девочку лет шестнадцати, но довольно-таки дородную для своего возраста, и велели ей принести еще оршаду. Оршад оказался слишком сладким, но все-таки освежал. Фенестр принялся рассказывать о своей военной жизни.
— Случилось это неподалеку от Аблен-Сен-Назера…
Слушали ли его рассказ? Да, слушали. Слушала девушка, сидевшая немного поодаль, — Орельен сначала ее не заметил, — жгучая брюнетка, с грустным лицом. На ней было платье в серо-коричневую полоску, обнаженные руки почти не загорели, и выше локтя виднелась полоска посветлее, очевидно она носила обычно более длинные рукава. Таков был теперешний мир Береники… и в него-то с грохотом скатилась упавшая с головы Фенестра каска, а рядом стоял зеленый чемоданчик, на котором лежала небрежно свернутая карта Мишлена.
— Все происходит одновременно, — восторженно кудахтал Люсьен. — Война, поражение, люди, проезжающие через этот заброшенный край, и, наконец, мосье Лертилуа после стольких лет разлуки! Знаете, мосье Лертилуа, не больше чем три, нет, не три, а два дня назад (я уже счет времени потерял) здесь проезжал Эдмон, да… да… Эдмон с Карлоттой…. Барбентаны… Надо было видеть их машину: на крыше привязаны тюфяки, розовое одеяло, а чемоданов, чемоданов целая гора! Просто невероятно! Карлотта захватила все свои туалеты. Люди совсем с ума посходили, у всех мозги набекрень. Я лично, если немцы придут в Р….
— Да не придут они! — крикнул костлявый юноша.
— Боюсь, что вы ошибаетесь! — вздохнул Фенестр, и Морель подхватил:
— Я лично отсюда никуда не тронусь, будь что будет… Но где же Береника? Она прямо с ума сойдет, когда узнает…
Два безмолвно сидевших господина заволновались. Один был в куртке из синей легкой ткани, видимо, десятки раз стиранной-перестиранной, а другой, тот, у кого на лбу красовалась шишка с пучком волосиков, казался его респектабельным двойником, одетым по последней местной моде.
Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его. Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона.
В романе всего одна мартовская неделя 1815 года, но по существу в нем полтора столетия; читателю рассказано о последующих судьбах всех исторических персонажей — Фредерика Дежоржа, участника восстания 1830 года, генерала Фавье, сражавшегося за освобождение Греции вместе с лордом Байроном, маршала Бертье, трагически метавшегося между враждующими лагерями до последнего своего часа — часа самоубийства.Сквозь «Страстную неделю» просвечивают и эпизоды истории XX века — финал первой мировой войны и знакомство юного Арагона с шахтерами Саарбрюкена, забастовки шоферов такси эпохи Народного фронта, горестное отступление французских армий перед лавиной фашистского вермахта.Эта книга не является историческим романом.
Более полувека продолжался творческий путь одного из основоположников советской поэзии Павла Григорьевича Антокольского (1896–1978). Велико и разнообразно поэтическое наследие Антокольского, заслуженно снискавшего репутацию мастера поэтического слова, тонкого поэта-лирика. Заметными вехами в развитии советской поэзии стали его поэмы «Франсуа Вийон», «Сын», книги лирики «Высокое напряжение», «Четвертое измерение», «Ночной смотр», «Конец века». Антокольский был также выдающимся переводчиком французской поэзии и поэзии народов Советского Союза.
В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).
В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).
Евгений Витковский — выдающийся переводчик, писатель, поэт, литературовед. Ученик А. Штейнберга и С. Петрова, Витковский переводил на русский язык Смарта и Мильтона, Саути и Китса, Уайльда и Киплинга, Камоэнса и Пессоа, Рильке и Крамера, Вондела и Хёйгенса, Рембо и Валери, Маклина и Макинтайра. Им были подготовлены и изданы беспрецедентные антологии «Семь веков французской поэзии» и «Семь веков английской поэзии». Созданный Е. Витковский сайт «Век перевода» стал уникальной энциклопедией русского поэтического перевода и насчитывает уже более 1000 имен.Настоящее издание включает в себя основные переводы Е. Витковского более чем за 40 лет работы, и достаточно полно представляет его творческий спектр.
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
Роман американского писателя Рейнольдса Прайса «Земная оболочка» вышел в 1973 году. В книге подробно и достоверно воссоздана атмосфера глухих южных городков. На этом фоне — история двух южных семей, Кендалов и Мейфилдов. Главная тема романа — отчуждение личности, слабеющие связи между людьми. Для книги характерен большой хронологический размах: первая сцена — май 1903 года, последняя — июнь 1944 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.