Орден Розги. Дрессаж - [70]
Не обращая на юношу ни малейшего внимания, Соланж заперла дверь на ключ и встала перед зеркалом, чтобы поправить макияж. После чего она крутнулась на каблуках и, повернувшись к Жану-Луи, бросила:
— Вам же прекрасно известно, что мадам запретила вам сюда приходить. И я ей уже доложила о вашей дерзости. Она приказала выпороть вас в наказание.
— Но…
— Молчите.
Это было сказано таким властным тоном, что он не посмел ответить. Соланж прошла за ширму, откуда вернулась с тонким хлыстом.
— Если разденетесь сами, то получите сто ударов. Если же мне придется вас раздевать, как в прошлый раз, сто пятьдесят. Выбор за вами.
И с этими словами она стегнула хлыстом по своему ботинку. Этот звук буквально загипнотизировал Жана-Луи. Он молчал и лишь смотрел во все глаза на потрясающие ноги Соланж, словно и не слышал ее вопроса.
— Ну же! Я жду. Вы раздеваетесь сами?
— Да, мадемуазель, — произнес он будто во сне, — сейчас…
И Жан-Луи принялся за унизительную процедуру.
— Но только если я останусь в кальсонах! — внезапно опомнился он.
— Хватит болтать! Я считаю до пяти, и если на счет «пять» вы не обнажите ягодицы, это сделаю я!
Она снова принялась похлопывать хлыстом по ноге, быстро и словно бы нервно. Покорившись ее воле, Жан-Луи снял брюки, а затем быстро стянул кальсоны. Оставшись в пиджаке и рубашке, он чувствовал себя в дурацком положении.
— Пиджак тоже снимите! И задерите сзади рубашку! Подол засуньте за воротник, чтобы лучше держался! Ну же… быстрее! А теперь за ширму. Идите за мной.
И, схватив замешкавшегося юношу за руку, она потащила его вслед за собой. Он попятился было, увидев, что на одной из скамеек разложены разные странные предметы. Но Соланж тут же вцепилась в его длинные волосы и затащила юношу на подиум. Так она и держала его вытянутой рукой. Натянувшиеся волосы причиняли юноше боль, и, чтобы облегчить ее хоть немного, Жан-Луи вынужден был встать на цыпочки и вцепиться изо всех сил в не дававшую ему двигаться мускулистую руку. Пока он вертелся и старался привыкнуть к неудобной позе, его зад ужалил первый удар.
— А-а-а-ах!
— Раз.
Несколько секунд спустя последовал второй.
— Ой-ой-ой… Нет…
— Два… Три… Четыре… Пять…
Не обращая внимания на гримасы и крики юноши, Соланж стегала его и отсчитывала удары таким спокойным голосом, словно ей не стоило никаких усилий удерживать его подобным образом. Она наносила удары через равные промежутки времени, в постоянном, неторопливом ритме. После пятидесятого удара внезапно наказание несколько ужесточилось, удары стали крепче и быстрее. Напрасно Жан-Луи кричал и умолял свою мучительницу, та нанесла двадцать последних ударов еще сильнее. Боль была такой невыносимой, что когда прекрасная мастерица отпустила юношу, он рухнул на колени, думая, что сейчас потеряет сознание. Однако Соланж не позволила ему этого. Она приготовила флакон, из которого налила себе на ладонь белой жидкости.
— Подойдите, я натру!
Она совершенно бесцеремонно нагнула Жана-Луи, зажав ему голову под мышкой, и основательно натерла жидкостью его исхлестанный зад. Боль мгновенно утихла, и тело получило долгожданное облегчение. Наконец Соланж отпустила его.
— Снимите вашу рубашку, месье.
— Мою рубашку? Но, мадемуазель, я же тогда останусь совершенно голым! Что, если моя тетя…
— Это ненадолго. Тут есть все, что потребуется, чтобы прикрыть ваш глупый срам! И даже больше! Ну-ка… снимайте же быстрее!
Пока он исполнял приказание, она достала из шкафа нечто вроде кальсон из черной кожи на шнуровке.
— Ну что, закончили? Как я не люблю ждать таких копуш! Подойдите ко мне, я зашнурую на вас кальсоны.
Она уселась на табурет, и юноше ничего не оставалось делать, кроме как отдаться в ее руки. Через две минуты его зад и бедра оказались затянуты в туго зашнурованные кальсоны. Благодаря искусному приспособлению шнуровка этого наряда запиралась на маленький замочек. Жан-Луи даже не догадывался об этом, пока не услышал щелчок.
— Вот так! А теперь вторая часть наказания. Я оставлю вас в темноте. Ложитесь на диван, я сейчас выключу свет.
Он не успел устроиться на диване, как она подошла следом, заставила его лечь на живот, уселась к нему на плечи и десять раз шлепнула его по заднице. Из-за кожаных кальсон это было очень болезненно, поскольку казалось, что удар ощущался не только там, куда он попадал, а по всей ягодице. Затем Соланж встала, выключила свет и вышла, закрыв дверь на ключ.
Поначалу эта передышка показалась юноше благом. Он лежал на мягком удобном диване, а слабый аромат, исходивший от диванных подушек, несомненно, принадлежал его возлюбленной тете. Можно было перевести дух и собраться с мыслями. Ягодицы слегка горели, но это нельзя было даже сравнить с тем мучением, что пришлось ему испытать недавно. В голове Жана-Луи вертелись сотни мыслей о всем том новом, что ему довелось увидеть, и он пытался переварить впечатления, обрушившиеся на него после прихода.
Эти прекрасные, безжалостные женщины! Их потрясающие ботинки и ноги, затянутые в шелковые чулки. Эта власть и сила. Навязанные мучения, которые ему пришлось вынести. И, наконец, мысль, что этого захотела его возлюбленная тетя, это она подвергла его подобному унижению. Жан-Луи рассчитывал совсем на другое. Когда он решил прийти сюда, несмотря на строгий запрет, он не сомневался, что рискует. Но все-таки пришел, и, в общем, правильно сделал. Главное, что его не прогнали. А может быть, сейчас тетя…
Мечты амбициозного музыканта Кирилла разрушены вдребезги. В период, когда все кажется особенно блеклым, главный герой, по чистой случайности, спасает жизнь очень влиятельного, харизматичного, но в то же время абсолютно безумного человека. В благодарность мужчина хочет вытащить Кирилла из серости будней. Адреналин, страсть, новые эмоции. Кирилл вновь находит себя. Но лишь до того момента, пока он не встречает Еву. Женщину, которая хочет видеть весь мир в огне...
Аэрон, бессмертный воин, считает, что не нуждается в плотской любви. Поэтому когда-то в порыве самоуверенности он бросил Кроносу, Верховному богу титанов, дерзкий вызов, прося ниспослать ему такую женщину, которой придется добиваться. И вот уже несколько недель Аэрон ощущает беспокойство из-за Оливии, которая появилась около него столь внезапно. Ангел она или демон, какую угрозу несет в себе? Оливия клянется, что она падший ангел, что отказалась от бессмертия, потому что ей приказали расправиться с Аэроном, а она не может не только обезглавить его, но и причинить ему малейшую боль.
Дима прочитал или увидел мысли на моем лице, потому что одну руку убрал от овощей и схватил ею меня за попу, пододвигая к себе ближе. А я не сопротивлялась когда поцеловали за ушком, и когда, рука, пощупав бедра, скрытые только шортами переместилась вдоль талии на грудь и смяла, я совсем не сопротивлялась. Ни капельки! К тому же, не забывала один момент — в правой руке у мужчины нож!!! Погладила пальчиками Диме подбородок, почувствовала легкую щетинку. Он не брился эти пару дней, от этого сразу казался «взрослым», грозным, типичный бандит из боевиков, оставалось сигарету в зубы и запах перегара добавить. — Мурррр, — призывно мяукнула, прикрыв глаза. — Кису… надо… отодрать! — расслышала рык уже отнюдь не котика на ухо, а скорее зверя.
— Я не ожидала, Альбус, — начала МакГонагалл, когда дверь за студентками закрылась. — Что Грейнджер сможет попасть в эти цепкие лапы судьбы. — Что поделаешь, Минерва. Каждый из нас когда-то делает шаг ко взрослой жизни, — спокойно произнёс Дамблдор со своего портрета. Он уже отложил свитки и смотрел в сторону директора. Его очки-половинки лежали в его руках. — Просто кто-то делает это позже, а кто-то — намного раньше положенного.
— Любуешься? — голос Эриндела заставляет вздрогнуть от неожиданности. — Да, — Тиннар произносит это очень хрипло и через силу. — Мальчик очень красив. И не менее опасен… — Можно подумать, что мы с тобой — две невесты на выданье! — Ну, мы-то нет, а вот его удар был для меня полной неожиданностью. — Он больше не ударит так — он знает, насколько это больно. — И он не пугает тебя этими силами? — Нет. Он — словно цветок на вершине горы — помнишь, эдельвейс-очень хрупкий, но выживает там, где другие просто замерзают.
Большими пальцами он старательно попытался убрать слёзы. Девушка всё также стояла, не двигаясь. Она замерла и была похожа на статую. Ангел. Оскверненный, но такой прекрасный ангел.
В душе каждого человека живет ребенок, который любит сказки: с принцессами и королями, храбрыми героями, ведьмами и самыми непредсказуемыми событиями. Книга «Венские сказки» — это сборник сказочных историй для взрослых. Сказки «Два лекаря», «Об умном портняжке», «Синий огонек» и др. на первый взгляд сильно напоминают те, что мы слышали или читали в детстве. Но их герои переживают такие любовные приключения, о которых мало кто мог даже и представить! Заколдованные принцессы ждут своих спасителей, чтобы с помощью страсти избавиться от злых чар; старые короли дают своим претендующим на трон сыновьям пикантные испытания… И это далеко не все, что читатели смогут найти в «Венских сказках» — ведь победить зло помогают не только доброта, отзывчивость, честность и храбрость, но и любовь — пылкая и чувственная.
Михаил Арцыбашев (1878–1927) — один из самых популярных беллетристов начала XX века, чье творчество многие годы подвергалось жестокой критике и лишь сравнительно недавно получило заслуженное признание. Роман «Санин» — главная книга писателя — долгое время носил клеймо «порнографического романа», переполошил читающую Россию и стал известным во всем мире. Тонкая, деликатная сфера интимных чувств нашла в Арцыбашеве своего сильного художника. «У Арцыбашева и талант, и содержание», — писал Л. Н. Толстой.Помимо романа «Санин», в книгу вошли повести и рассказы: «Роман маленькой женщины», «Кровавое пятно», «Старая история» и другие.
Эротическая литература испокон веков выполняла несколько задач: дразнила общественный вкус, развлекала и возбуждала своего читателя. Автор скандального «Жизнеописания блохи» пожелал остаться неизвестным, зато его произведение хорошо знакомо многим поколениям ценителей любовно-сатирической прозы. Повесть рассказывает о приключениях блохи, пронырливой и резвой, которая скачет, где пожелает, и видит то, что недоступно человеческому взору. Спрятавшись в кружеве девичьей сорочки или складках монашеской рясы, блоха становится невольной свидетельницей человеческого сладострастия, пылких признаний и любовных сцен, о которых, не таясь, рассказывает теперь в своих мемуарах. Книга изобилует откровенными эротическими сценами, содержит ненормативную лексику. Категорически не рекомендуется юным читателям в возрасте до 18 лет.
Монашеский обет — еще не повод отказывать себе в любовных утехах, разве не так? Отец Сатюрнен, главный герой романа, проходит все ступени монастырской иерархии и познает на своем пути прелести юных девушек, знатных дам, прихожанок и монашек. Все женщины остаются в полном восхищении от сладострастных выдумок святого отца. Автор иронично и пикантно описывает его похождения. Живое и чувственное повествование от лица главного героя обильно приправлено предельно откровенными подробностями. Книга изобилует откровенными эротическими сценами, содержит ненормативную лексику.