— Государь, честное слово, сказал, не подумал! — чуть не плакал полковник, сминая в руках свою шапку.
— Пока я тебя переведу в учебный военный лагерь в Смоленскую область, а дальше будет видно. А твоей ратью поставим командовать одного из твоих комбатов, из тех, кто постарше и поопытнее — я обернулся к телохранителям. — Проводите полковника в путь — дорогу и срочно вызовите сюда комбата … нет, — я поправился, — теперь уже нового полковника Слуцкого полка.
— Будет исполнено! — телохранители бодро увели «под белы рученьки» растерянного Сергия.
Обсуждение прервалось на несколько минут, все молчали, посматривая на моё крайне смурое лицо, заговорить никто не решался. Наконец, в сопровождении телохранителей, вбежал запыхавшийся и слегка взъерошенный комбат. Найдя меня взглядом, он, как и положено доложил.
— Государь! Комбат–107 Ивор Дивеев, по твоему приказанию прибыл!
Я встал и подошёл к нему, внимательно оглядел со всех сторон, заглянул в глаза. Всё указывало мне, что я вижу перед собой, честного, добросовестного служаку. Своему чутью я привык доверяться, оно редко когда меня подводило.
— Поздравляю со званием полковника, Ивор! — я пожал своему новому назначенцу, растерявшемуся от такой новости, руку, и пригласил присесть на освободившееся за столом место.
Дивеев на плохо слушающихся ногах было последовал за мной, но потом вдруг вспомнил ритуал, от досады, чуть не стукнул себя по лбу, резко остановился передо мной и громко отчеканил.
— Служу государю и Отечеству!
— Вольно, полковник! — я похлопал ему по плечу, — занимай свободное место. У нас тут, понимаешь, церковь подрывает в осаждённых войсках боевой дух, распространяя пораженческие настроения, постригая князей и военноначальников всем скопом в монахи. Ещё раз повторяю, за такие проделки и попов и вояк буду целыми семействами на кол сажать. Чувствуешь, что слаб духом — приди и подай в отставку, не доводи до греха! Для таких людей у меня всегда найдётся другая служба, менее опасная для жизни.
— Государь, позволь мне досказать! — робко подал голос Некрас, увидев мой кивок, он продолжил. — Во Владимире были случаи прямого предательства, я не успел договорить, меня прервали.
— Интересно девки пляшут! Не томи, друже, говори всё, что знаешь!
— Сыновья великого князя Всеволод и Мстислав, ночью тайно покинули город и с богатыми дарами отправились в стан Бату — хана. А Бату — хан хоть и богопротивный басурманин, но предателей, ведать, не жалует. Поначалу этих князей к городским стенам выводили, но, не смотря на все посулы, ворота владимирцы им так и не отворили. Не верили они их словам. Так как проку от князей для монголов не было их просто и быстро прирезали. Говорят, я сам не видел, князья на коленях умоляли сохранить им жизнь, но Бату — хан повелел их казнить.
— А переяславльский князь и его сын, что же делали?
— На следующую ночь брат великого князя Ярослав Всеволодич вместе с сыном Александром и с лучшей частью своей переяславльской дружины попытались прорваться из города. Никто из них не вырвался, видать все полегли… Теперь воевода Пётр Ослядукович возглавляет оборону города
— Ещё что — нибудь знаешь? — раздался властный голос Аржанина в наступившей тягостной тишине.
— После бегства князей защитники Владимира и вовсе пали духом. А попы на всех городских площадях ещё больше разошлись, кричали, что татары — это «бич божий» и «кара божия за грехи людей», поэтому всякое сопротивление монголам есть богопротивное дело, призывали владимирцев бросать оружие и молиться в избавление от напасти.
— После таких слов у верующих людей просто опустятся руки! — возмущённо выпалил Холмский полковник. — Другое дело наши полковые священники! Зайца могут в волка проповедями обратить!
— А на следующий день, после бегства князей монголы пошли на приступ, действуя со всех сторон, они быстро ворвались в «Новый город». Многие владимирцы успели через Торговые ворота сбежать и укрыться за бревенчатыми стенами «Города Мономаха». Всех остальных, менее расторопных, монголы жестоко порубали. Завтра днём, думаю, будут брать «на копьё» «Ветчаной город» заодно с «Городом Мономаха». Великокняжеская семья и духовенство заперлись в каменном Успенском соборе, где они, наверное, до сего часа и пребывают, творя там молитвы.
— Понятно всё! Иди Некрас отдыхай. Скоро мы твои слова перепроверим, разведка уже послана, и тогда начнём действия по деблокаде города.
Дружинник тяжело поднялся, но постарался ответить как можно бодрее:
— Богом тебя молю, государь, спаси наш стольный град!
Авангард, под светом прожекторов, тронулся в путь немедленно, прямо посреди ночи, как только вышеозначенные сведения были частично подтверждены вернувшимися с задания разведотрядом. Ещё ранее были посланы вестовые в арьергардные корпуса с приказом ускориться.
Ранним утром, ещё в потёмках, поднявшись в сопровождении ратьеров на возвышенность, я собственными глазами увидел охваченные пламенем предместья Владимира и его «Новый город». Кроме того, мощные столбы дыма поднимались и из других городских кварталов. А всё пространство, протяжённостью километров десять, занимала непрерывно копошащаяся многотысячная конно — людская масса. Ветер доносил до нас тяжёлые запахи гари, исходящий от города и … жареной конины — то «потрясатели Вселенной», греясь у костров, изволили кушать.
