— Неожиданное нападение, знаешь, что это такое?
— Да, конечно.
— Вот и я хочу монголов застать врасплох, тем самым нанеся им максимальный урон. Они пока обо мне скорее всего ничего не знают, хотя может и знают, но до поры до времени не обращают внимания, поставив перед собой пока другие цели, а может считают, что я решил прибрать к своим рукам захваченные ими города, кто знает наверняка? Но вот если ты начнёшь тревожить их тылы — то тогда, гоняясь за тобой, монголы совершенно точно обнаружат моё войско, что позволит им лучше изготовиться к битве. Это для меня будет не смертельно, но весьма неприятно. Мои потери возрастут, монгольские уменьшатся. А я своих людей ценю дороже золота. Поэтому, будешь со своим отрядом воевать или под моим началом или возвращайся назад, третьего тебе не дано!
Коловрат замолчал, обдумывая услышанное.
— Слёгший от недуга князь Ингварь Игоревич поручил мне настичь Батыгову Орду, соединиться с суздальскими полками и отомстить мунгалам за все их богомерзкие дела на Рязанщине, освободить взятый ими полон. Поэтому, если ты, княже, идёшь смертным боем бить мунгал, то и меня бери под свою руку! — с последними словами Коловрат вскочил на ноги, устремив на меня свой пламенеющий взгляд.
— И возьму! — я пристукнул пальцами по столу. — Но при одном условии! А именно, ты и твои люди на время похода и войны с монголами должны будут быть во всём мне послушны и покорны моей воле и воле моих воевод.
— На том крест готов целовать, княже, не сумлевайся!
— Ловлю тебя на слове, Евпатий. Ты со своими людьми в присутствии моих порученцев и полковых священников принесёшь соответствующую нашему случаю крестоцеловальную клятву.
— Согласен на всё! Что ещё от меня треба? — казалось, Евпатий был готов сорваться с места и скакать к своему лагерю прямо сейчас.
— Какие у тебя силы? — я немного остудил его порыв.
— Как ты и говорил ранее. В моём отряде, грубо говоря, 500 конных и 1000 пешцев
— Пешцев отдашь одному из моих воевод, присовокупим их к нашим городским и посошным полкам. Конный отряд во главе с тобой воевода, тоже, до поры, до времени, будет находиться при обозе.
— За что, князь!? Мы пришли убивать проклятущих мунгалов, а не за вашими спинами отсиживаться!
— Я тебе обещаю, вам ещё успеет надоесть монголов рубить. Но всему своё время! Ратьеры у меня несут дозор и разведку, они в этих делах уже хорошо настропалились. И сейчас, когда мы вышли на Клязьму не время рисковать, внося разброд и шатания в уже хорошо налаженную службу.
— Но…, — попытался протестовать Коловрат.
— Ты, если мне не изменяет память, только что обещал беспрекословно подчиняться моей воле и приказам. Или я ослышался?
— Да, князь, обещал, — с неохотой согласился рязанец.
— Тогда будь добр отвечать за свои слова. Надеюсь, что я с тобой пререкаюсь в первый и последний раз! Тебе в помощники я назначу уже ставшего знакомым тебе десятника, который вас обнаружил, вместе со всем его десятком в качестве вестовых для связи. Непосредственно подчиняться отныне будешь — Злыдарю, главнокомандующему над всеми моими ратьерами. Выполнять его приказы — как мои собственные! Всё ли тебе ясно, воевода?
— Всё понял княже.
— Тогда сейчас получишь дополнительные указания у своего командира и вместе с десятком ратьеров и полковым священником отправляйся к своим людям.
— Злыдарь, — обратился сразу к главе нашей кавалерии. — Переговори с боярином наедине в своей палатке, а мы с корпусными воеводами ещё ненамного задержимся здесь.
Арьергардный тумен хана Шейбани, родного брата Батыя, первым принял на себя удар смоленских ратей. Во время обедней трапезы Шейбани — хана встревожили шум и быстро приближающейся топот копыт. В юрту, упав на колени, заполз сотник одного из сторожевого джагуна.
— Мой хан, — возбуждённо заговорил сотник, — артаул обнаружил много войск урусов! Они идут к нам!
Хан вскочил, опрокидывая чашу с похлёбкой, направившись к сотнику.
— Что ты сказал? Какие урусы?
— На них жёлтые хламиды с чёрными крестами. Конники вооружены пороховыми трубками, вроде китайских, а пехота панцирная!
— Измилинский каган Улайтимур! — хан сразу признал смоленских урусов. — Что он тут делает? Мы ведь союзники? — недоумённо спросил хан в пустоту, затем перевёл взгляд на сотника. — Говори!
— Повелитель! — подобострастно кивнул головой сотник. — Между нашими конными дозорами завязался бой. Пролилась кровь, есть погибшие среди моих воинов.
— Смоленские урусы хотят ударить нам в спину! — зарычал Шейбани, все его сомнения были развеяны. — Мы должны атаковать этих шакалов! Урусов надо задержать, иначе мы потеряем большой обоз! Всем седлать коней! Тысяцких ко мне немедля на совет!
Первое наше боестолкновение с монголами произошло в устье реки Колокша, в тридцати километрах от Владимира. В бой вступила шедшая в авангарде 15–ая рать 3–го корпуса Аржанина, сплошь состоящая из «необстрелянных» полков — 60–го Псковского, 44–го Дорогобуж — Волынского и 59–го Торжского.
— Государь! Монголы прут! Нехристи прискакали! — привлекли моё внимание душераздирающие крики, барабанный бой и лихорадочный звон полковых труб. Накинув на плечи шубу, я быстро выпрыгнул из крытого возка.
