Орбинавты - [15]

Ужин, устроенный в честь моего крещения, был обилен. Сначала все принялись за ароматные, только что испеченные домашние лепешки, натертые чесночной мякотью. Глядя на остальных, я подмечал, как и что следует есть. Лепешки макали в оливковое масло и заедали ими прохладное красное вино. Мне было вкусно и без вина.

— Выпей с нами, Алонсо! — воскликнул разрумянившийся Энрике, заметив мое воздержание. — Или тебе не позволяет этого сделать прежняя вера?! — Он расхохотался, нисколько не смущаясь тем, что никто его не поддержал, кроме вежливо улыбнувшегося Лоренцо. Молодого итальянца можно было не принимать в расчет, так как быструю кастильскую речь он почти не понимал.

Я пытался отделаться невразумительными отговорками — дескать, мне просто не хочется вина, — но Энрике не отставал. Его неожиданно поддержала Матильда (не знаю, хорошо ли это, что женщины участвуют здесь в трапезах наравне с мужчинами).

— Дорогой кузен, — произнесла она, делая вид, что не замечает взглядов тетки Ортенсии, — не странно ли, что, будучи причиной нашего праздника, ты единственный, кто не пьет в его честь?

Я покраснел, а потом решил, что искренность — лучший союзник (иногда — сделал я мысленную оговорку):

— Ты права, дорогая кузина. Мне действительно это непривычно. Может быть, наберусь мужества чуть позже.

Такой ответ был встречен дружным одобрением, и меня оставили в покое. Дядя Хосе обсуждал с сеньором Грациани деловые вопросы, связанные с торговлей тканями. Венецианцы торговали по всему миру. Обладая охранными грамотами, их купцы беспрепятственно перемещались между христианскими и мусульманскими странами. Дядя постоянно вел с ними дела. Именно с венецианским караваном (в нем было несколько негоциантов с обозами и охранявшие их вооруженные всадники — все из Италии) мы с мамой и добрались из Гранады в Кордову.

В пути, глядя на поросшие низким перелеском горы, я узнал от словоохотливого Луиджи, что в Гранаде, оказывается, производят лучшие во всей Европе виды шелка и сукна. Особенно славятся гранадские плащи из грубого шелка, а также бархат, парча и расшитые золотом и серебром ковры. Грациани постоянно ездил туда, делая закупки для торгового дома в Венеции, а заодно приобретал ткани по поручению своего кордовского компаньона Хосе Гарделя, моего любезного дядюшки.

Грациани рассказывал мне, что из Гранады во многие страны вывозят сахар. Что в эмирате добываются драгоценные металлы, из которых местные ювелиры производят украшения, высоко ценящиеся не только на Пиренеях, но и далеко за их пределами.

Сейчас Луиджи с удовольствием вкушал тончайший кусок темного вяленого мяса, заедая его маслиной и запивая вином. Он держал мясо кончиками указательного и большого пальцев, стараясь не запятнать манжета.

Рехия продолжала подавать к столу различные блюда.

От избытка впечатлений последних дней я поначалу был несколько рассеян, но затем мое внимание привлек разговор дяди Хосе с Луиджи. К сожалению, именно в этот момент ко мне вдруг обратился сидящий рядом Хуан. Обычно он очень молчалив, однако сейчас, видимо от выпитого вина, разговорился.

— Послушай, дружище, — прошептал он. Его глаза блестели, щеки раскраснелись. — Ты вполне можешь немного пригубить для вида. Ничего страшного, Аллах простит. Главное — хранить Ему верность в своем сердце. Когда-нибудь мы отомстим неверным за то, что приходится ради спасения жизни осквернять себя богопротивными ритуалами и делать вид, что мы считаем обычного человека Богом.

— Будем мстить собственным родителям и сестрам? — невольно вырвалось у меня.

— Шшш. — Он приложил палец к губам. — Нет, своих мы сможем переубедить. Ведь они просто обмануты.

— А ты не обманут? — Теперь я старался говорить тихо.

— Я был таким же, как они. Но потом встретил людей, которые открыли мне глаза. А уж в твое искреннее христианство я вообще не верю. Ведь ты воспитан в духе ислама. Очевидно, принял христианство, как и многие другие, чтобы уцелеть и когда-нибудь воздать неверным по заслугам.

— Сейчас не самое подходящее место для такого разговора, — шепнул я.

— Да, ты прав, — согласился мой собеседник. — Особенно надо остерегаться венецианцев. Ведь родня в любом случае не выдаст нас инквизиции, а от чужаков можно ждать чего угодно.

Хуан замолчал, и я вдруг отчетливо понял, что деду Ибрагиму все-таки удалось привить мне неприятие агрессивной религиозности, независимо от того, в каком вероучении она проявляется. К моему облегчению, в течение вечера кузен больше не касался этой щекотливой темы.

Дядя Хосе рассказывал о некоем весьма знатном человеке, который покупает у него шелковые ткани и гобелены. Они несколько раз встречались в лавке, и постепенно их разговоры стали выходить за пределы делового общения. Оказалось, что это не кто иной, как казначей арагонского короля, дон Луис де Сантанхель, собственной персоной. Их знакомство состоялось два года назад, и с тех пор они поддерживают дружеские связи.

— Недавно дон Луис снова был у нас. — Дядя Хосе продолжал говорить тем же негромким размеренным голосом, несмотря на то, что все уже давно смолкли и теперь с интересом слушали его. — Он рассказал мне об одном чрезвычайно необычном человеке, который находится сейчас в Кордове и несколько раз был принят их высочествами