Оранжерея - [6]

Шрифт
Интервал

ОСТРОВА КАСКАДА


1

Скудный таврический берег показался странни­кам диким и неприветливым. Оставив корабли в бухте Лусты, Матгео чуть свет, в лучшем своем дуп­лете с жемчужными пуговицами, отправился на ма­лой галере в замок генуэзского Консула в Каффу — с прошением и подношением.

День обещал быть погожим, черная грозовая точка на северо-востоке была не больше оливко­вой косточки. Дул попутный, хотя и слабый юго-западный ветер. Гребцы мерно поднимали и опу­скали длинные весла, скрипевшие на истертой постице. Прочь от берега с криком неслись желтоклювые, розоволапые, серокрылые, белогрудые чайки. Комит, до черноты загорелый босниец, ха­живавший вместе с Маттео от Китая до Ютлан­дии, прогуливаясь по куршее, следил за тем, что­бы гребцы не зевали. Маттео, сидя на корме под балдахином, диктовал писцу положения общин­ного устава странников, от которого до наших дней сохранились лишь заголовки статей: «О влас­ти ректора», «О Большом вече», «О ремеслах и цехах», «О содержании нищих», «О торговых днях и празднествах», «О терпимости к инакомыслящим», «О мерах против пожаров», «О покупке зер­на впрок и запасах»... На низком походном столе перед ним была разложена довольно точная ге­нуэзская charta Крымского берега («Taurica Chersoneso»), потрепанные края которой были при­жаты медными плошками. Крестиком недалеко от Лусты им было отмечено изрезанное бухтами место, где он намеревался основать свою малень­кую колонию.

Несколько часов спустя галера вошла в ожив­ленную гавань Каффы. Вообразим себе тесные ря­ды кораблей, поднимаемые на канатах тюки, тор­говцев-лоточников, продающих лепешки, жаре­ные орехи и лимонад, рев ослов, горячую пыль, невольников и наемников, судовладельцев и рос­товщиков. Вообразим также почтительно скло­нившегося перед Матгео провожатого в блестя­щей кирасе, посланного Консулом генуэзцев ему навстречу.

В те времена генуэзцы, оттеснив венецианцев, владели всей юго-восточной частью полуострова от Чембало до Воспоро. Они вели торговлю с по­ловиной мира, а с другой половиной — враждова­ли за право торговать, и их стычки с венецианцами, некогда обретавшимися неподалеку, в Солдайе, слу­чались даже чаще, чем совместные попойки во вре­мя непродолжительных перемирий. Зная все это, Матгео ожидал от Консула если не дружеского участия, то хотя бы сочувствия. Прося для сво­ей маленькой общины пристанища и позволения основать собственную факторию, Матгео заметил между прочим, что уже отослал прошение дожу Ге­нуи Томмазо Кампофрегосо (он положил на стол перевязанную трубочку гербовой бумаги), а также заручился согласием...

—  Нет, — дернувшись в кресле, вдруг восклик­нул Консул, до этого момента внимательно слу­шавший гостя, — это никуда не годится!

Он повернулся к двери (а встреча проходила на прохладной мраморной террасе небольшого зам­ка, служившего вместе хранилищем казны и жили­щем самого Консула) и протяжно позвал тонким голосом:

—  Жиаванни!

Консул был тщедушным человеком лет соро­ка, с настороженными, близко посаженными гла­зами, по-женски длинными рыжеватыми волоса­ми и кривыми пальцами в перстнях. Наемному портретисту пришлось бы основательно потру­диться, чтобы изобразить его мужественным и мудрым правителем и при этом сохранить сход­ство с невзрачным оригиналом.

—  Жиаванни! — повторил Консул свой зов, на этот раз с визгливыми нотками в голосе.

Дверь на террасу тут же отворилась. Из про­ема, откинув тяжелую портьеру, вышел смуглый юноша, почти мальчик, в коротком красном пла­ще, не скрывавшем кожаных ножен и костяной рукояти стилета.

Консул посмотрел поверх его головы и с на­пускной строгостью сказал:

—  Я же приказал принести вина и фруктов. Лучшего вина и лучших фруктов. Живо! И лед не забудь... Простите, я перебил вас. — Консул взгля­нул на гостя с любезной улыбкой, но тотчас от­вел глаза. — Этим лодырям всегда приходится го­ворить дважды. Итак, речь шла о торговле...

—  Да, с вашего позволения, — продолжил Маттео. — Соль, мех, воск, пенька, кожи. Коротко го­воря, северные товары. Сиятельный Дож Генуи...

— Я уже три года не был в Генуе, — быстро вставил Консул и откинулся в своем широком крес­ле на расшитую радужным бисером подушку.

Маттео удивленно воззрился на него, и тот покивал головой, сожалея и подтверждая эту пе­чальную истину. Пряди его длинных волос были схвачены тонкими золотыми кольцами.

— Да, дорогой Маттео, представьте: три года. Мы здесь в некотором роде сами по себе. И, скажу вам откровенно, наше благополучие на этом пус­тынном берегу больше зависит от милости хана, чем от державной мощи и помощи нашего слав­ного Дожа.

Тем временем вошли слуги: другой юноша, веснушчатый, с заячьей губой, и хромой ветеран без двух пальцев на правой изувеченной руке. Они поставили на стол вазу с фруктами, свежими и сушеными, кувшин вина, цветные выдувные куб­ки и золотую чашку с перламутровыми кубиками

льда.

— В такую жару лично я пью только белое, — доверительно сообщил Консул, ревниво следя за тем, как слуги разливают вино. — Красное тяже­лит и клонит в сон. И хотя Одон Клюнийский не советует пить белое, поскольку от него-де выпа­дают зубы (он усмехнулся, показав неполный ряд мелких желтых зубов), я позволяю себе эту ма­ленькую ересь.„ Попробуйте, это местное. И брось­те пару кусков льда. Мы привозим его с гор, вес­ной, такими, знаете, глыбами, и, представьте, он лежит у нас все лето в погребах.


Еще от автора Андрей Александрович Бабиков
Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Литературная деятельность Владимира Набокова продолжалась свыше полувека на трех языках и двух континентах. В книге исследователя и переводчика Набокова Андрея Бабикова на основе обширного архивного материала рассматриваются все основные составляющие многообразного литературного багажа писателя в их неразрывной связи: поэзия, театр и кинематограф, русская и английская проза, мемуары, автоперевод, лекции, критические статьи и рецензии, эпистолярий. Значительное внимание в «Прочтении Набокова» уделено таким малоизученным сторонам набоковской творческой биографии как его эмигрантское и американское окружение, участие в литературных объединениях, подготовка рукописей к печати и вопросы текстологии, поздние стилистические новшества, начальные редакции и последующие трансформации замыслов «Камеры обскура», «Дара» и «Лолиты».


Рекомендуем почитать
Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!


Три рассказа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Уроки русского

Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.


Книга ароматов. Доверяй своему носу

Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.


В открытом море

Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.


В Бездне

Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.