Опыт о человеке - [4]

в одном и том же. III. О действии страстей. Преобладающая страсть и ее

могущество. Ее необходимость в том, чтобы склонять человека к различным

начинаниям. Ее высшее назначение — устойчивость нашего существа и укрепление

добродетели. IV. Добродетель и порок, сочетающиеся в нашем смешанном

естестве; их пределы близки, но различие между ними очевидно: в чем служение

разума. V. Как ненавистен порок сам по себе и как мы грешим против себя,

ввергаясь в него. VI. О том, что цели Провидения и общее благо находят

соответствие в наших страстях и несовершенствах. Как они целесообразны в

своем распределении между всеми человеческими сословиями. Как они полезны

обществу. А также индивидуумам. В любом состоянии и любом возрасте.

ЭПИСТОЛА II

Вотще за Богом смертные следят.

На самого себя направь ты взгляд;

Ты посредине, такова судьба;

Твой разум темен, мощь твоя груба.

Для скептицизма слишком умудрен,

Для стоицизма ты не одарен;

Ты между крайностей, вот в чем подвох;

И ты, быть может, зверь, быть может, Бог;

Быть может, предпочтешь ты телу дух,

Но смертен ты, а значит, слеп и глух,

Коснеть в невежестве тебе дано,

Хоть думай, хоть не думай — все равно;

Ты, смертный хаос мыслей и страстей,

Слепая жертва собственных затей,

В паденье предвкушаешь торжество,

Ты властелин всего и раб всего.

О правде судишь ты, хоть сам не прав,

Всемирною загадкою представ.

Взвесь воздух, в гордых замыслах паря,

Измерив землю, измеряй моря,

Установи орбиты для планет,

Исправь ты время и небесный свет;

С Платоном вознесись ты в Эмпирей,

В первичное сияние идей;

И, в лабиринте грез теряя нить,

Себя ты можешь Богом возомнить;

Так, видя в солнце мнимый образец,

До головокруженья пляшет жрец,

Дай Разуму Всемирному урок

И убедись, что ты умом убог.

Когда наука здешняя права,

Ей высшие дивятся существа,

Но Ньютон — лишь диковинка для них,

Как обезьяна для племен людских.

Тот, кто исчислил для кометы путь,

Способен ли в свой разум заглянуть?

Исчисливший небесные огни

Исчислит ли свои земные дни?

Как странно! Высшее начало в нас

До мудрости возносится подчас,

Однако разрушают страсти вмиг

Все то, что разум-труженик воздвиг.

Исследуй мир гордыне вопреки,

Смирение возьми в проводники;

Навек отвергни суетный наряд,

В котором знанья праздные царят,

Чей суетный, наносный, ложный лоск

Лишь искушает беспокойный мозг;

Умей отсечь уродливый росток,

Которым совращает нас порок.

Как мало по сравнению со злом

Полезного в грядущем и в былом!

II. Над нами себялюбие царит,

Покуда разум нас не усмирит,

Но в себялюбии не только вред,

И в разуме порою проку нет;

Ты против них обоих не греши,

Они в своем боренье хороши.

Душой корыстный движет интерес,

Лишь разум для него — противовес;

Без одного навек бы ты почил,

Себя бы без другого расточил;

Недвижным ли растеньем пребывать,

Питаться, размножаться и сгнивать

Или, как метеор, лететь, губя

Других, пока не сгубишь сам себя.

Активен принцип движущий всегда,

Он побудитель действенный труда;

А рассужденье сдерживает нас,

Покуда не подскажет: в добрый час!

Взыскует себялюбье близких благ,

А разум вдаль влечет за шагом шаг.

Для себялюбья данный миг верней,

Для разума грядущее ценней;

Соблазнами ты часто с толку сбит,

Прельщает себялюбье, разум бдит.

Надежный разум непоколебим,

Хоть себялюбье верх берет над ним;

Оно сильней, тем паче разум строг,

Чтобы его обуздывать он мог.

Но себялюбье с разумом схоласт

В хитросплетеньях сталкивать горазд;

Остер и проницателен притом,

Он ссорит чувство с мыслью и умом.

Остроты в споре — просто шутовство:

Смысл тот же, или вовсе нет его.

Как себялюбье, разум ищет клад,

Бежит страданий в поисках услад,

Но праздник себялюбия жесток,

А разум пьет нектар, храня цветок,

Влеченье нужно правильно понять,

И не придется на себя пенять.

III. Все страсти себялюбьем рождены

И якобы добром возбуждены,

Но если с виду зло — добро точь-в-точь,

Способен только разум нам помочь.

Пускай не бескорыстна, но чиста

Страсть, если в ней заметна правота,

Таким страстям не грех торжествовать,

Их можно добродетелями звать.

Хоть стоик добродетелью зовет

Апатию, холодную как лед,

Наш разум спорит с мудростью такой,

Предпочитая труд, а не покой.

Ущерб нам буря может причинить,

Но целое при этом сохранить.

Наш кормчий — разум, чья бесспорна власть;

Для парусов, однако, ветер — страсть.

Не только тишь являет Бога нам,

Бог шествует и в бурю по волнам.

Страсть со страстями прочими в борьбе,

Но все стихии мирятся в тебе;

И, страсти своенравно истребя,

Разрушил бы ты самого себя.

И Бога, и Природу почитай

И со страстями разум сочетай;

Любовь со счастьем связана в сердцах,

Сопутствует страданью скорбь и страх;

Из них составив правильную смесь,

Искусно разум свой уравновесь.

Свет с тенью сочетая, день за днем,

Мы нашей жизни силу придаем.

Взыскует человек услад земных,

Утраты учат нас мечтать о них;

Душа и тело ищут наугад

Сегодняшних и завтрашних услад.

У каждого творения свой дар,

Чаруют все посредством разных чар;

Различны страсти в беге наших дней,

Их пламень то слабее, то сильней;

Главнейшая среди страстей-стихий

Их всех пожрет, как Ааронов змий.

Как человек, родившийся на свет,

Приемлет смерть уже в истоке лет,

И с беззаботным юношей сам-друг

Растет и крепнет пагубный недуг,