Опыт о человеке - [2]

способности. VIII. Как распространяется сей порядок и постепенность выше и ниже нас;

когда бы вышло из строя лишь одно звено их, не только оное звено,

но и вся взаимосвязь творения разрушилась бы. IX. Сумасбродство,безрассудство,

тщеславие подобного посягновения. Общий вывод: значение

всесовершенной приверженности Провидению как в нашем нынешнем, так и в

будущем существовании.

ЭПИСТОЛА I

Внемли, Сент-Джон! Оставим дольний хлам

Ничтожеству, а гордость королям,

И проследим (хоть слишком краток срок

И смерть подводит сразу же итог)

Путь человека средь миров и стран;

Вот лабиринт, в котором виден план:

Глушь, где цветы — исчадие болот;

Сад, где запретный нас прельщает плод.

Посмотрим дружно, чтобы взор проник

В открытое пространство и в тайник;

Обследуем, кто в темноте ползет,

А кто парит в сиянии высот;

Узрим природу и летучий бред,

Возникновенье нравов и примет;

Спокойно улыбнемся, доказав:

Пред человеком Вседержитель прав.

I. Откуда ведом Бог и человек

Нам на земле, где наш проходит век?

Как, видя человека только здесь,

Мы смеем рассуждать, каков он весь?

Когда себя являет Бог в мирах,

Являет ли нам Бога здешний прах?

Кто видит сквозь невидимый покров

Сложение Вселенной из миров,

Другие солнца, коим счету нет,

В круговращении других планет,

Других созданий и других эпох,

Тот скажет нам, как сотворил нас Бог.

Но разве совершеннейший каркас,

Чьи сочлененья не для наших глаз,

Твоей душе исследовать дано

И в части целое заключено?

Цепь неисповедимую причин

Ты сопрягаешь или Бог один?

II. Зачем я, говоришь, не умудрен,

Зачем слепым и слабым сотворен?

Но дерзновенный твой вопрос нелеп:

Ты мог бы быть и совершенно слеп.

У матери-Земли спроси сперва:

Зачем деревья выше, чем трава?

Зачем Юпитер несоизмерим

На небесах со спутником своим?

Так, если совершенно мудр Творец

И наше мирозданье — образец

Гармонии, где все завершено

Или существованья лишено,

Тогда в творенье человек — не тень,

А некая разумная ступень,

Так что один вопрос не разрешен:

Свое ли место занимает он?

Но, творческий поддерживая строй,

Окажется погрешность правотой;

Мы тысячу усилий расточим

В погоне за свершением одним,

А Бог пример всем тварям подает:

Одно через другое создает,

И человек в своей судьбе земной,

Быть может, движим сферою иной -

Во имя неземного колеса;

Мы видим лишь частично чудеса.

Когда бы ведал конь, зачем узда

Им помыкает всюду и всегда,

А бык уразумел бы, почему

Он, бывший бог, подвержен днесь ярму,

Тогда бы человек, пожалуй, мог

Постигнуть свой непостижимый рок,

А также догадаться, отчего

Он раб и в то же время божество.

Так согласись, что Бог непогрешим

И человек не может быть другим;

Он большего бы просто не постиг:

Наш космос — точка, наше время — миг.

Не все ли совершенному равно,

Где и когда мелькнуть ему дано?

Благословенный, ты благословен,

И для тебя не будет перемен.

III. Нам не подняться к вечным письменам,

Открыто лишь сегодняшнее нам.

Для духов, для людей и для скотов

Неведенье — не лучший ли покров?

На пастбище как превозмог бы дрожь

Ягненок, зная, что такое нож?

Но прыгает ягненок на лугу

И лижет руку злейшему врагу,

Не ведая грядущего, мы сами

Живем, подвигнутые небесами;

Так видит Бог игру Вселенной всей,

Где обречен герой и воробей,

Где в эфемерном бытии своем

Мир лопается мыльным пузырем.

Так уповай на жизненном пути,

Жди смерти и смиренно Бога чти.

Блаженство нас неведомое ждет,

А здесь к нему надежда нас ведет.

Надежда в нашем сердце, как звезда;

Благословенье в будущем всегда,

На родину в томлении спеша,

Иную жизнь предчувствует душа.

Индеец бедный Бога в облаках

Находит и в чуть слышных ветерках;

Он гордою наукой не прельщен,

Блужданьем неземным не совращен;

Однако же знаком он с небесами,

Которые за ближними лесами;

Отрадный мир без горя и тревог,

Какой-нибудь счастливый островок,

Где скромный рай рабам усталым дан,

Где не грозит им алчность христиан;

Индейцу ангельских не надо крыл,

Остаться хочет он таким, как был,

Но верит, что возьмет на небеса

Он своего охотничьего пса.

IV. Что ж, на весах рассудка взвесив суть,

Попробуй Провиденье упрекнуть!

Скажи попробуй, чем ты обделен,

Пресыщен кто, а кто не утолен;

Несчастным человечество назвав,

Попробуй доказать, что Бог не прав;

Мол, смертен человек, убог и плох,

Как будто им пренебрегает Бог;

И ты, ничтожный, судишь Божество,

Весы и скипетр вырвав у него?

Мы гордостью рассудочной грешим

И к совершенству горнему спешим.

Хотели бы мы ангелами стать,

И в боги метит ангельская рать,

Но ангелы мятежные в аду,

А человеки буйствуют в бреду;

Кто извращать всемирный строй дерзнул,

Тот на Первопричину посягнул.

V. Зачем земля, зачем сиянье дня?

Мнит гордость: "Это только для меня.

Природа для меня — источник благ,

Цветок мне предназначен, как и злак;

Лишь для меня благоуханье роз

И ежегодный ток тяжелых лоз;

Принадлежит мне в мире каждый клад,

Все родники здггровье мне сулят;

Земля — мое подножье, а навес

Над головой моею — свод небес".

Но разве же природа нас хранит,

Когда нас беспощадный зной казнит?

Зачем землетрясения тогда

В могилы превращают города?

"Нет, — сказано, — Первопричина в том,

Что суть законы общие в простом

И значит, исключенья не навек.

Что совершенно?" Скажешь: человек?

Но если все на свете ради нас,