Опустошители - [7]

В этот же день я лишился своей жены, которую тоже задушили.

Наконец, вы выросли, я не знал еще ничего о вашей любви к Константину. Увы! Зачем она не была мне известна?

Вы помните ту минуту, когда во время ваших родов приехал Константин. Я назвал его сыном и обещал, что вы будете его женой. В это время мне передали вашего ребенка, я взглянул и ужаснулся: на нем ясно были обозначены следы татуировки, от которой каким-то чудом вы избавились.

Константин оказался сыном моего друга Петра Московского.

Пока мы обдумывали план бегства, я получил из Лондона письмо, в котором было сказано: «Срок вашей смерти приближается — умрете вы, ваша дочь и лейтенант Константин… Разлучитесь и спасайтесь». .

Внизу было подписано:

«Умирающий и раскаивающийся душитель».

— Вот причина, — добавил старый генерал, — по которой я сказал, что Константин оставил тебя, и скрыл от тебя ребенка.

— Ах! — вскричала Надея. — Что же вы сделали с моим ребенком?

— Он в Париже и хорошо спрятан… я его часто вижу.

— Отдайте его мне…

— Но, несчастная, вы хотите, чтобы туги отыскали ваш след?

Материнская любовь взяла верх над ней.

— Не верю я в тугов! — вскричала она и вдруг невольно в ужасе попятилась назад.

На пороге комнаты показался человек. Приблизясь к Надее, он холодно сказал ей:

— Вы напрасно, сударыня, не верите в тугов. Это был Рокамболь.

Он рассказал им все, что произошло в саду, когда он схватил двух тугов: Останку и Гури, и добавил, что с этой минуты он берет Надею под свое покровительство.

— Ребенка, — заметил он, — я уже оградил от всякой опасности.

— Ребенка! Мою дочь! — вскрикнули почти в один голос Надея и генерал Комистрой.

— Теперь, — продолжал Рокамболь, — будьте совершенно спокойны, через несколько минут я приведу к вам сюда двух сторожей.

— Незнакомец, скажите нам, ради Бога, кто вы такой, кому мы обязаны жизнью?

— Имя мое вам неизвестно, — сказал он, — меня зовут Рокамболь… Вы хотите знать, кто я? Великий преступник, стремящийся умиротворить гнев небесный! — окончил он взволнованным голосом.

С этими словами он удалился: вышел из комнаты так легко, что Надея и ее отец невольно переглянулись, предполагая, не видели ли они все это во сне.