Опустошители - [3]

— Отец ушел в свою комнату, и ни он, и никто другой не сумеет помочь тебе, потому что моя пуля поразит тебя прямо в сердце, если ты хоть пикнешь.

— Чего же вы хотите от меня, сударыня? — спросил он дрожащим от страха голосом.

— Я хочу знать…

Слуга еще больше затрясся.

— Сударыня, — прошептал он, — если я скажу вам, генерал убьет меня.

— А если ты будешь упорствовать, то я тебя убью немедленно.

— Пощадите, сударыня, пощадите, — пробормотал слуга.

— Ты служил у моего отца в Варшаве, ты должен знать все, что произошло.

— Но клянусь вам, сударыня…

— Не клятвопреступничай…

Но Надея настаивала, и тогда Нишель, наконец, решился рассказать ей все.

— Сударыня, — начал он, — ваш отец генерал Коми-строй изменил Польше.

При этих словах Надея отступила от изумления и даже вскрикнула от этого неожиданного сообщения.

— О…— сказала она. — Это… невозможно… Это ложь…

— В таком случае убейте меня, — ответил ей хладнокровно слуга.

— Так говори же, несчастный!

— Сударыня, — ответил ей Нишель, — я вам только что сказал сущую правду. Ваш отец лжет вам… Лейтенанта Константина арестовали однажды вечером в Варшаве по обвинению в содействии инсургентам.

— Боже! Но возможно ли это?

— У него нашли компрометирующие его письма, подложенные к нему в портфель.

— О праведное небо! — вскричала Надея. — Его присудили к казни?!

— Да, его сослали в Сибирь.

Надея схватилась обеими руками за голову, выронив пистолет на стол.

— Что же касается вашего ребенка, — продолжал Нишель, — то ваш отец лжет, если он говорит, что тот умер.

Надея вскрикнула так неожиданно и так громко, что ее вопль разнесся по всему дому.

Старик, отец ее, услышал этот крик и бросился к комнате дочери.

Надея кинулась прежде всего к лампе и потушила ее, а затем затворила дверь на замок.

— Стойте смирно, сударыня, — прошептал Нишель, — или мы погибли.

В коридоре ясно раздавались шаги старика. Он остановился у двери комнаты. Нишель дрожал от страха. Надея молчала.

— Надея! — вскричал генерал Комистрой громким голосом.

Молодая женщина не потеряла духа и, притворившись, будто она внезапно проснулась, ответила:

— Что вам нужно, батюшка?

— Что с вами случилось? — спросил генерал через дверь, которую хотел отворить.

— Ничего, батюшка, я спала, и, верно, мне приснился какой-то кошмарный сон.

— А, — произнес он тоном, в котором ясно проглядывало сомнение.

Затем он добавил:

— Я даже думал, что вы не одна…

— С кем же я могу быть? — спросила Надея, у которой хватило духу слегка насмешливо засмеяться, так, чтобы генерал услыхал.

— Хорошо, — сказал последний и ушел.

Вскоре после этого раздался шум затворившейся за ним двери.

Надея подошла к окну и наблюдала за светом, выходившим из окна отцовской комнаты и освещавшим листву ближайших деревьев парка.

Мимо освещенного окна мелькала прохаживавшаяся взад и вперед тень. Надея догадалась, что отец ее собирается лечь спать. Вскоре тень исчезла, и огонь погас.

— Теперь отец лег спать, — заметила Надея, — и ты можешь опять говорить.

Но Нишель все еще дрожал, как осиновый лист.

— Говори, что сталось с моим ребенком.

— Он отдан в воспитательный дом.

— Боже! — произнесла Надея глухим голосом. — Но есть ли, по крайней мере, у вас какая-нибудь примета, по которой можно было бы узнать его?

— Я написал дневник и положил его в глиняный горшок, который зарыл около пятого дерева большой аллеи, направо от решетки… Если со мной случится какое-нибудь несчастье, а мне говорит предчувствие, что генерал убьет меня, тогда выкопайте этот горшок, прочтите рукопись, и вы все узнаете и найдете способ отыскать его. Прощайте, сударыня, прощайте!

Нишель выскочил в окно, а молодая женщина упала на колени и произнесла:

— Боже мой! Боже мой! Возьми меня под свою святую защиту! Господи! Возврати мне моего ребенка.

На другой день генерал вошел в комнату Надей и сказал ей холодно:

— Нишель уехал сегодня утром. Я послал его в Варшаву. Этот человек был скверным слугой.

Надея с ужасом посмотрела на своего отца, и в голове ее мелькнула ужасная мысль.

— Не убил ли он его? — подумала она.

Возвратимся, однако, в кабачок «Арлекин», а следовательно, и к Рокамболю.

В этот вечер посетители тетки Курносой волновались.

Почему? — спросите вы.

А потому, что мир воров составляет особый народ, который, подобно всем другим нациям, имеет свои перевороты.

Эта ночная армия, эти воины мрака, эти преторианцы порока, эти люди, отверженные обществом и питающие к нему непримиримую вражду и ненависть, поняли, однако, что дисциплина есть вещь почти первой необходимости и что армия мошенников и убийц нуждается в главе столько же, сколько и армия, защищающая священную почву отечества.

С той минуты, как бесчувственного Рокамболя принесли в кабак тетки Курносой, его репутация как известного и славного бандита утвердила за ним место начальника шайки, принадлежавшее до сего времени Пирожнику. Да и что такое Пирожник в сравнении с Рокамболем?

Едва прежний начальник клуба червонных валетов открыл глаза, как все опустошители единодушно крикнули:

— Вот тот, которому мы отныне будем слепо повиноваться. — В несколько минут Пирожник увидел себя свергнутым с пьедестала своей власти.