Опустошители - [5]

— Он осужден, и приговор должен быть немедленно исполнен.

— Кали будет довольна, я все приготовил.

— Что же ты сделал, Гури?

— К проклятому, который с неделю тому назад отказал своему бывшему старому слуге, поступил наш сообщник англичанин, который сегодня ночью впустит нас в дом.

— Но где же ребенок? — спросил снова Останка.

— Не знаю… я нашел сперва его следы… но потом они снова пропали.

— Как так?

— Проклятый спрятал его у одной старой дамы в улице Дельта… Но его украли у нее…

— Кто?

— Не знаю.

— Нужно его отыскать, — заметил задумчиво Останка, — все, что намечено, принадлежит Кали.

— Отыщем, — проговорил Гури.

— Странно, — подумал Рокамболь. — Мне кажется, что ребенок, о котором они говорят, именно тот, который находится теперь у меня в руках.

Из дальнейшего их разговора Рокамболь убедился, что они говорят именно о тех же лицах, живших в Вильневе, которых он хотел спасти от опустошителей.

Он долго не думал и, заплатив за вино, вышел из кабака. Смерть Храбрых, Мармузэ и Шануаль следовали за ним.

Когда они сели в лодку, то Рокамболь приказал им удвоить силы и грести как можно быстрей.

— Зачем же мы так торопимся? — спросил Мармузэ.

— Для того, что у нас есть конкуренты, — ответил ему Рокамболь, и при этом рассказал все, что он слышал в кабаке, умолчав, конечно, о том, о чем, по его мнению, не должны были знать они.

Поравнявшись с Вильневом, Рокамболь велел Мармузэ причалить лодку к берегу и, сойдя вместе со своими спутниками на берег, расположил их так, что ему удалось без всякого труда захватить Останку и Гури живыми и задушить предателя-лакея.

Если мы помним, то Надея узнала от Нишеля, что он вел рукопись, в которой подробно описал все события.

Эта рукопись была зарыта Нишелем в саду.

Итак, Надея решилась во что бы то ни стало достать ее и прочесть.

Она отправилась в сад, выкопала горшок, в котором находилась рукопись и, принеся его в комнату, только что хотела приняться за чтение, как вдруг дверь ее комнаты отворилась и на пороге ее показался сам генерал Коми-строй.

Он плакал.

Надея с ужасом и испугом смотрела на своего отца.

Он молча взял ее за руку и тихо сказал:

— Я расскажу тебе сам все то, чего ты так добивалась. Надее казалось, что она видит сон.

— Вот моя история, — продолжал генерал. — Слушай!.. Я был русский подданный, хотя был поляк по рождению и душе. Тебя полюбил один русский офицер, по имени Константин, который не смел сообщить мне о своей любви потому, что знал, что я был предан польскому делу, а тогда было польское восстание. Мы уехали в одно из моих поместий, где в глубине лесов были совершенно скрыты от русских войск. Однажды ночью, когда ты уже почувствовала приближение родов, к нам прискакал верхом Константин, бывший тогда капитаном русской службы, и сказал мне, что он бежал из полка.

В это время ты родила. Я простил ему и обещал выдать тебя замуж за него. Ты была без чувств. Когда ты пришла в себя, около тебя уже не было твоего ребенка, и Константин тоже оставил тебя. Ты была одна.

Я сказал тебе тогда: «Константин покинул вас, а ваш ребенок умер». Верно это, Надея?

— Да, отец.

— В то же время, — продолжал Комистрой, — мы живо собрались и уложились. Куда же мы ехали? Вы этого не знали, а я не хотел сказать вам об этом.

Странное дело, все удивлялись, что в двух милях от нашего замка мы встретили русских, которые совершенно беспрепятственно пропустили нас. Хотя, не больше как месяц перед этим, я был осужден военным судом и приговорен к смерти.

До самых границ Пруссии я везде говорил свое имя и повсюду получал беспрепятственный пропуск. Нас, однако, сопровождали только двое слуг — Нишель и его жена. Из Пруссии мы переехали в Париж… вы спрашивали меня постоянно о своем ребенке, и я постоянно отвечал вам, что он умер. Вы спрашивали постоянно, где Константин, и я отвечал вам постоянно, что он бросил вас. Скажу вам больше, что я скрывал от вас то, что вы были сумасшедшей в продолжение нескольких лет, говоря, что ваша болезнь продолжалась только несколько недель.

Слушайте же, почему все это происходило.

У меня был друг детства, с которым я служил вместе.

Через несколько лет я был полковником в Индии и безумно влюбился в мисс Гаррис, дочь генерала Гарриса. Я сделал предложение ей, но, к моему великому удивлению, мне отказали. Я настаивал и утверждал, что и мисс Анна любит меня и что отказ отца сделает ее только несчастной.

Долго Гаррис молчал, но, наконец, однажды сказал мне:

— Не думайте, что я отказываю вам, не желая назвать вас своим зятем, но дело в том, что я не могу выдать за вас мисс Анну. Несчастный! — продолжал тогда генерал Гаррис. — Неужели же вы хотите быть зарезанным на другой же день после вашей свадьбы?

— Зарезанным?! — вскричал я.

— Вы хотите, чтобы ваша жена была задушена в ваших объятиях?

И так как я все еще ничего не понимал, то он грустно добавил:

— Мисс Анна посвящена богине Кали.

Я смотрел на него с ужасом, доходившим чуть не до безумия.

— Разве вы не знаете, где мы теперь находимся?

— Я знаю, — ответил я, — что мы находимся в Британской Индии и поклоняемся всемогущему Богу, а не индусскому идолу.

Он горько улыбнулся.