Операция выбор Ы! - [9]
Люся поставила передо мной на стол пол-литровую чашку с чаем и деликатно вышла из кухни.
— Телевизор посмотрю, — объяснила она.
Квакин доел и поставил тарелку в мойку. Я молча наблюдал за его действиями, прихлебывая из чашки душистую жидкость.
— Я по поводу списков кандидатов в депутаты, — начал Саня разговор, споласкивая руки под краном.
— Только не сейчас, я тебя умоляю. Про что угодно, хоть про серебряные рудники, хоть про виртуальные миллионы, про ураганы давай, про погоду… Только не про списки… Они мне последний месяц поперек горла стали…
— Дело такое, — продолжал Саня усаживаясь за стол. Его не тронул мой трагический голос. — через три дня надо от нашей партии подавать эти списки в избирательную комиссию. Как только они там окажутся, их зарегистрируют — все, обратного пути нет… Я до сегодняшнего дня был третий в городской совет… Вполне проходное место… Но, вдруг оказывается, что твой Шеф договорился с моим… И я уже буду пятым… А вперед протолкнули двух людей из вашего штаба…
— Кого? — насторожился я. Это была совершеннейшая неожиданность.
— Моню Тульского и еще одного бизнесмена. Совершенно левого. Первый раз вижу…
— Моню? — я был поражен своей непосвященности.
— Да.
— Вот это цирк… Моню… Ну… А… А второй кто?… Не важно… Списки партийная конференция утверждает… Она ведь у вас прошла уже, и списки утвердили?
— Соберут внеочередную. И проголосуют. Завтра.
— Вот, блин… Новости… Что я могу сделать?
— Ты можешь со своим Шефом поговорить, чтобы меня на месте оставили?
Я задумался.
— Сань, это не так просто… Я в такие вещи не посвящен. Не могу же я к нему заявиться и сказать — не пори, мол, чушь. Оставь моего друга… Наверняка, они уже все решили… И какое я имею право вмешиваться?
Саня погрустнел.
— Ну ты же с ним плотно общаешься…
— Ква, не станет он слушать. Скажет — «я перед тобой свои обязательства выполнил?» Выполнил. «Ты в списках?» В списках. «А это — мои дела. Не лезь.» Все… Конец разговора. Это дела другой партии, другого штаба. «Ты, Серега, здесь разберись, со своей работой». И, будет, в принципе, прав…
— Но это же кидалово, по отношению ко мне…
— Кидалово… Но у вас же там не овцы в партии… Не голосуйте на конференции за новый список. И все дела! Они ничего не поделают.
— Ладно, переговорю с кем смогу… Если с ними уже не договорились, пока я раскачиваюсь…
— Вот-вот. Не теряй время. Это же всех касается, кто после тебя в списках стоит. Их ведь тоже сдвигают…
— Обоссуться, боюсь. Не привыкли лезть на рожон. Ты же знаешь наших, проституток наших. Проглотят. А может и нет. Тоже пахали на выборы, как верблюды.
— Ну вот, не паникуй, поговори с людьми, созвонись… Поддержат многие, я думаю.
— Ой, как надеюсь… Но есть у меня еще запасной ход. Папка со списками заверенными у меня. Вот она, папочка, сейчас покажу. Возьму и подам втихаря, зарегистрирую в комиссии… А там — пусть хоть на головах ходят. Обратного пути не будет.
Саня вышел в коридор и вернулся с коричневой кожаной папкой. Подмигнул озорно.
— Все тут списочки, с печатями, подписями, протоколами… Ношу с собой, не расстаюсь.
— Гммм. Спер, что ли?
— Ха, уметь надо, — развеселился Саня.
— Ты не резвись сильно. Без поддержки ничего не получится. Выкинут из партии — и гаплык всей карьере…
— Я с председателем городской организации договорился. С Юркой. Ты его знаешь… Обещал поддержать, в случае обострения.
— Я его плохо знаю. Смотри, чтобы первый тебя не сдал…
— Не сдаст. Мы с ним закорешились…
— Ну-ну… Закорешились. Много ты на выборах людей встретил, на кого положиться можно? — я удивился Саниной наивности.
— На Юрку можно положиться. Он нашего возраста, еще не успел скурвиться.
— Да, много ты знаешь… Но, Моня, Моня… Не ожидал. Резвый пидор. Я ж его и приблизил к Шефу… Вот так… Знаешь, я поговорю с Шефом. Не съест он меня.
— Спасибо, старик… Выручишь. Много я от этого не жду, но хоть какая-то поддержка.
— Хорошо, Саня, завтра и поговорю…
Когда он ушел, я пересказал Люсе нашу с Саней беседу. Она не видела ни какого практического смысла в моем разговоре с Шефом. Я с ней, в принципе, был согласен.
— Значит так, — подвел я черту, — попробую, если столкнусь с ним. Специально на беседу напрашиваться не буду. Он этого не любит, когда лезут со скользкими проблемами.
— Правильно, кися, — согласилась Люся, — давай я ванну наберу. С морской солью. Сегодня купила.
Горячая вода с ароматом моря, быстра заживила неприятные царапины от размышлений о Моне, Шефе и несправедливом отношении к Квакину. На следующее утро эта проблема не казалась мне такой уж животрепещущей и требующей моего личного вмешательства. И я благополучно о ней забыл до самого вечера, пока мне не позвонила Санина жена Ритка.
Мы не хотим заглядывать в будущее, даже если оно присылает нам на кухню знаки в лице старых друзей, висит перед глазами дымными табачными вензелями, складывается в магические слова из газетной белиберды — слишком страшно, может нарушить покой и выделение желудочных соков. Лучше пройти мимо, отмахнувшись от назойливого шепота в ухо — «ТЫ — следующий!»
«… список кораблей ни кто не прочтет до конца. Кому это нужно — увидеть там свои имена?» —
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.