Операция «У Лукоморья…» - [19]

– Вот и Василиса то же говорит.

– Пошли проверять наш эликсир на качество.

Капитан зачерпнул черпачком из ближайшего ведра и щелкнул зажигалкой. Чебурашка как зачарованный смотрел на синие язычки пламени, заплясавшие в черпачке.

– Ну и чего ты добился? Кощеево зеркало за кордон рвануло, мое бойкот объявило.– Медведица выпускала пары, яростно тряся кривую осину. Никита Авдеевич крыльями, клювом и лапами безуспешно пытался удержаться за макушку ни в чем не повинного дерева.

– Так… матушка… они ж добро наше, годами нажитое… – тихонько кудахтал он сверху.

– Знаем мы это добро,– свирепо рычала Василиса.– Вот вернется ко мне моя былая стать, больше ни меда, ни винных ягод заморских в посаде не будет. А ну лети к Ивану!

– Дык… не рассвело еще!

– Ничего, в самый раз. Да и костерок у них еще тлеется. Разглядишь как-нибудь. Виноват – отрабатывай. Заместо зеркала у меня теперь будешь. До утра схоронишься где-нибудь, понаблюдаешь, опосля мне доложишь!

Согнув осину в дугу, Василиса резко отпустила ствол, и петух вылетел на разведку с хорошей начальной скоростью, приданной ему этой импровизированной катапультой.

– Штрейкбрехер! – вякнуло ему вдогонку зеркальце.

А в посаде в это время стоял пир горой. Честно выработав тринадцать ведер, черти деликатно разбудили задремавшего было капитана, подхватили под ручки белые, усадили на место почетное – во главе стола. И пошла гулянка – дым коромыслом. Черти сивуху разливают. Илья тосты говорит да анекдоты травит. Чебурашка слушает, пробы снимает да носом клюет. Никита Авдеевич пристроился поудобнее под окном и принялся сооружать над собой навес из лопухов, надранных по дороге. Разведка на территории, оккупированной врагом,– дело серьезное. Тут главное замаскироваться. Лопухи никак не хотели держаться вместе, и красный гребешок постоянно оказывался снаружи. Воевода начал потихоньку закипать. Разведка должна вестись по всем правилам военного искусства, а тут, понимаешь, лопухи… Никита Авдеевич сел на хвост, обхватил крыльями непокорное инженерное сооружение и начал клювом стягивать его черенки стеблями ромашек, росших тут же, под окном, тихонько квохча от усердия. К тому, что творилось в горнице, он не прислушивался.

– А что, Чебурашка! Апельсины когда-нибудь едал? – Раскрасневшийся Илья весело смотрел на домового.

– Нет,– вздохнул Чебурашка.– Слышал от куп-цов заморских про плоды те дивные, а едать не едал.

– Ну, не едал и не едал. Не о том речь. Я те ща анекдот про них и про тебя расскажу, хочешь?

Чебурашка молча покачал головой. Это был уже не первый анекдот про него и про какого-то неведомого ему крокодила Гену. Черти громко смеялись, Чебурашка – нет. Он был обижен. Ну, есть у него дружок. Зелененький. Геной зовут. Но никакой он не крокодил. Обычный домовой. Только дикий. Из лесу. Потому и зелененький.

– …и вот заходит Чебурашка в магазин…

– А это еще что за зверь? – Поросячья мордочка Бывалого выражала искреннее любопытство.

– Чебурашка-то?

– Да нет, магазин.

– А-а-а, ну… лавка такая… жратву там продают, одежду.

– Базар, короче.– Трус пододвинул поближе блюдо, на котором лежал огромный сом, запеченный целиком, и вонзил зубы в его жирный бок.

– Э нет! – помахал рукой Илья,– базар – это… – Капитан начал шевелить пальцами, пытаясь ими что-то изобразить.– Понятно?

– Ага,– сказал Балбес, отрицательно качая головой.

– Рынок, одним словом,– Илья потянулся к своей чарке.– Подходит к продавцу, и говорит: «Дайте килог… э-э-э… пуд ляписинов». Ну, продавец ему, естественно: «Пшел вон, ушастик, не то уши гвоздями к стойке прибью».

Дружный гогот чертей заставил вздрогнуть Никиту Авдеевича, клюв которого от неожиданности перекусил уже затянутый узел, и лопухи разлетелись в разные стороны.

– Нельзя ли потише?! – раздраженно кукарекнул воевода.– Невозможно работать!

Илья понизил голос:

– На следующий день приходит Чебурашка обратно и спрашивает продавца: «У вас есть гвозди?» – «Нет»,– отвечает продавец. «Тогда дайте пуд ляписинов».

Черти задумались.

– А чем же он собирался прибить прорабу уши?– удивленно прошептал Балбес.

– Не знаю,– пожал плечами Трус, усиленно работая челюстями.

– Нет, ну действительно? – Бывалый в полном недоумении повернулся к Илье за разъяснениями. Капитан начал тихо ржать, но удержать внутри веселое настроение не смог. Смех его нарастал, креп, становился все сильнее и сильнее, и наконец капитан зашелся в гомерическом хохоте, сполз со стула и долго еще продолжал веселиться, катаясь по полу и дрыгая ногами от избытка чувств. Никто из присутствующих в горнице не заметил, как Чебурашка тихонько встал из-за стола и вышел на улицу. Никто, кроме Никиты Авдеевича. Воевода сумел-таки перевязать лопухи красивым бантиком из ромашки и натянул эту шаткую конструкцию себе на хохолок, сразу став похожим на маленькую зеленую ярангу. Сочтя себя достаточно замаскированным, воевода двумя ударами клюва пробил в яранге дырки для глаз, и в поле зрения разведчика появился домовой, быстро семенящий в сторону кузницы Вакулы. Яранга двинулась следом. Скрипнула дверь, и Чебурашка скользнул внутрь. Из кузницы послышалось звяканье металла, и вскоре в дверном проеме вновь появился домовой. Он с трудом тянул за собой ящик с гвоздями и лопату. Пыхтя от натуги, прораб затащил хозяйство кузнеца в палисадник и, воровато озираясь, принялся торопливо закапывать его в землю.