Операция «Икс два нуля» - [6]
— Ничего у него не выйдет! — печально сказал Валерка. — Ларек когда еще обворовали? Неделю назад. Дождь и следы других людей давно заровняли следы преступников.
— Он не следы ищет! — сказал я, совсем высовываясь в окно. — Он зачем-то расстояние от ларька до забора мерит. Это не палка у него в руках, а метр. У Сергея-плотника взял. Вот интересно, зачем он мерит!
Илюшка за это время домерился до забора, залез на него, посидел, раздумывая, и прыгнул на другую сторону. Теперь его видно не стало. «Мерит расстояние до дома Леньки Пискунова!» — догадался я и тут вдруг произошло чудо. Я увидел, как одна доска забора закачалась, потом подалась в сторону и образовался неширокий проход. Сначала не было никого видно, а потом как-то сразу вылез из дыры Илюшка.
— Ого! — сказал Валерка-Арифметик. — Дело!
— Откуда взялась дыра — вот в чем вопрос? — удивился я. — Не было этой дыры!
Илюшка закрыл за собой доску, затем вытащил из кармана карандаш и написал что-то на доске. Потом Илюшка Матафонов сел на землю возле забора, раскрыл свою зеленую сумку, вынул из нее бумагу и стал писать.
— Раскопает он дела Леньки Пискунова! — сказал Валерка-Арифметик. — Ох, что будет!
— Валерка, — сказал я, — пошли в кино, Валерка! Мне мама дала сразу сорок копеек!
— Вот это дело, Борька! — обрадовался он. — У меня тоже есть двадцать копеек. — Да как засвистит от радости. — Ого-го! Киношка и мороженое! Чего еще человеку надо! Бежим скорее, Амери… то есть Борька!
Наша киношка кончается плохо
Мы с Валеркой-Арифметиком, конечно, пришли в кинотеатр за час до начала сеанса, а может быть, и раньше, чем за час. Делать нам было нечего, и мы давай шляться от одной тележки мороженого до другой. Мы с Валеркой опытный народ и знаем, что надо покупать самое замороженное мороженое, так как, если купишь раскисшее, так половину съешь, а половина растает на ярком забайкальском солнышке. Мы обошли не меньше пяти тележек, пока не решили: «Вот оно!»
Мороженое было такое холодное, что от него шел парок. Мы сначала проглотили слюну, потом вздохнули разом, сели на лавочку и начали есть. Я все приглядывался к тому, как ест мороженое Валерка-Арифметик, и во всем подражал ему. Он откусит маленький кусочек — я откушу, он подержит мороженое не откусывая — я подержу не откусывая. Сам-то я нетерпеливый, нервный, а Валерка спокойный такой, обстоятельный и — не зря его зовут Арифметиком — умеет хорошо рассчитывать. Он так рассчитает, когда ест мороженое, что порции в самый жаркий день хватает минут на двадцать.
Через двадцать минут мы съели мороженое и бросили палочки в урну — мороженое было «эскимо». Потом мы немножко походили, посмотрели, как пацан лет пяти мочит голову в фонтане, надрали ему за это уши — вдруг простудится; прочли все афиши, маленькие объявления, вроде «Сдается дом и продается пианино» и как раз тут оказалось, что можно заходить в кино.
Мы сели на свои места и тут я подумал, что было бы веселее, если бы с нами были Илюшка и Генка. Илюшка, тот всегда веселый, когда сидит в кино, а Генка пыхтит и ни во что не верит. «Врут»! — говорит он, хотя в киношке врать нельзя. Это в книге можно соврать, а в киношке не соврешь. Это уж я знаю точно: сам умею фотографировать.
Кино было интересное, хотя и допускались дети до шестнадцати лет. Ну, один мужчина, молодой еще, целуется с женой, а она спрашивает: «Ты меня любишь?» А он как засмеется: «Конечно, люблю!» Потом помолчал и говорит: «Я тебя еще и не такой любил!» Тут начинают показывать, какой он ее еще любил. Он, значит, возвращается с фронта, а она живет себе в землянке, вся оборванная и страшная. Ну, он ее давай снова целовать… Потом все возвращается обратно. Этот мужчина едет в болото и начинает прокладывать через него толстую трубу, по которой пойдет нефть или газ — это все равно. И вот один парень давай пролезать через трубу. Это здорово страшно, пролезать через трубу!
— Валерка, — шепотом спросил я Арифметика, — зачем он это через трубу лезет? Ты арифметику хорошо знаешь…
— При чем тут арифметика, — ответил он. — Надо лезть через трубу, значит — лезет!
— Я вас сейчас выведу из зала! — громким голосом сказал какой-то дядька впереди нас. Я глянул на него и обомлел. Полковник! Да еще авиации!
— Мы будем тихо! — сказал я полковнику и снова стал смотреть на экран, где тот парень уже вылезал из трубы, а тот, что целовал жену, очень этому радовался. Мне стало весело тоже, я забыл про полковника авиации и вдруг захлопал в ладоши.
— Чего ты делаешь! — перепугался Валерка и схватил меня за руки. — Сейчас выведет из зала!
И тут этот полковник авиации опять оборачивается ко мне. Я, конечно, очень пугаюсь и говорю:
— Я больше не буду, честное слово не буду!
— Я не про это! — говорит он. — Я про то, чтобы объяснить тебе, зачем надо в трубу лезть…
— А зачем, товарищ полковник?
— Чтобы трос провести! — говорит он шепотом. — Большая же экономия времени у Балуева получается… Молодцы, ребята!
— Это вы про кого? — спрашиваю я. — Про нас, или про того парня…
— Про всех! — говорит он. — А теперь давай замолкнем, не то нас действительно из зала выведут…
Вот какой он оказался, этот полковник авиации! Я, конечно, не удивился — все летчики должны быть хорошими людьми. Летчики — смелые люди, а смелые люди не бывают плохими.
