Опасный дневник - [98]

Европейские державы после побед русской армии в Семилетней войне опасались возросшего могущества своего северного соседа и потому искали силу, способную ему противостоять. Английские, французские, прусские министры подговаривали Турцию начать войну с Россией, обещая затем помощь — денежную, во всяком случае.

Они расчетливо назначали время — правительство Екатерины Второй было по горло занято польскими делами. Русские дипломаты в Польше стремились добиться установления гражданского равноправия православных с католиками и униатами, то есть верующими по правилам объединившихся православной и католической церквей. Униатство, возникшее в самом конце XVI века, было распространено в Польше, и с его помощью римский папа пытался усилить свое влияние на славянский мир.

Польские вельможи, шляхта и духовенство сопротивлялись признанию за православными гражданских прав, которыми обладали католики. То там, то здесь на территории Польши возникали отряды, готовые выступить на борьбу за вольность и веру, как было принято говорить. Участники этих объединений, или конфедераций, желали свергнуть короля Полыни Станислава Понятовского за его преданность России и уничтожить в Польше православную церковь. А для начала — победить русские войска, кое-где стоявшие в королевстве.

Старооскольский пехотный полк всю зиму находился в состоянии боевой готовности. Порошин вел занятия с офицерами, те учили солдат, время летело быстро. Привыкнув непрерывно думать о своем полку, Порошин все реже вспоминал прошлую жизнь в петербургском дворце. Новые впечатления захватывали его. Бедность и бесправие народа, грубость и жадность местных властей, религиозный фанатизм, злодеяния разбойничьих шаек, бродивших то по одну, то по другую сторону границы в поисках легкой добычи, — все это никак не походило на те представления о России, которые сложились у Порошина еще в корпусе. И, следовательно, не было похоже на ту картину, что рисовал он, беседуя со своим державным воспитанником… Но теперь уж ничего с этим не поделаешь!

Весной до Ахтырки дошли слухи о том, что в польской Украине, у города Бара, у Белой Церкви, собираются вооруженные отряды. Командующий войсками Елисаветградской провинции полковник Чорба через своих разведчиков установил численность отрядов — восемь тысяч поляков. Они кричали на улицах Бара, что им помогает римский папа и те, кто попробуют сопротивляться, будут истреблены огнем и мечом.

Генерал Румянцев подтвердил свой приказ войскам быть в полной исправности, готовыми выступить против тех, кто вознамерится вторгнуться в пределы России. Он видел, что одними поляками опасность не ограничивается — турки спешно собирали армию для войны с Россией.

Правый берег Днепра и западноукраинские земли принадлежали в то время панской Польше. Помещики установили тяжелую барщину — пять-шесть дней в неделю крестьяне должны были работать на своих господ, — священники католической церкви преследовали исповедующих православную веру.

Народ вставал на борьбу с польской шляхтой, гайдамакам помогало запорожское казачество. Повстанцам казалось, что они могут ждать поддержки и от русских войск, стоявших вблизи границы. Но эти надежды, разумеется, оказались несбыточными: монархическое правительство России могло выступить только против народа и в защиту короля, если бы ему угрожала опасность. Так оно и произошло.

Умань, маленький пограничный с Россией городок, имение польских вельмож Потоцких, стоял на краю безлюдных степей, тянувшихся от него на запад. В Умани распоряжался польский губернатор, три эскадрона гусар вели бои с отрядами запорожских казаков, захваченных в плен подвергали пыткам, казнили.

В мае 1768 года в Матронинском лесу, близ города Черкассы, собралось до тысячи гайдамаков. Народное движение готовило свой ответ барским конфедератам, выступавшим против уравнения православных в правах с католиками. К нему присоединились запорожские казаки под командой Максима Железняка. Отряды подошли к Умани. Служивший у Потоцкого сотник Иван Гонта с казаками перешел к восставшим. Умань была взята, и пролилось немало крови.

Восстание захватило чуть не половину Подолии. Генерал Румянцев отправил против гайдамаков Московский карабинерный полк и донских казаков, предписал командиру Козловского пехотного полка, стоявшего в крепости Елисаветы, посылать партии для преследования гайдамаков.

Старооскольский пехотный полк находился сравнительно далеко от центра военных действий, но и ему было приказано вести поиск в окрестностях Ахтырки, ловить гайдамаков, буде окажутся, и беглых крестьян.

Случаи побегов весьма участились, как заметил Порошин по распоряжениям, поступавшим из канцелярии Украинской дивизии. Например, у полковника Черниговского полка Милорадовича бежало трое крепостных его людей — повар Федор, парикмахер Василий и кучер Гаврила, — и будто бы пристали они не то к гайдамакам, не то к запорожцам. Беглых велено искать и по изловлении вернуть господину. В приказе напоминалось также, что государыня строжайше запретила принимать в армию беглых крестьян, пусть бы и нужда в пополнении бывала, а брать только добрых людей, от помещиков отнюдь не скрывающихся.