Опасный дневник - [6]
Он остановился, не припомнив имени собеседника.
— Семен Андреевич, — вывел его из затруднения Порошин.
— Совершенно верно, Семен Андреевич, — согласился Панин. — А где происходила ваша служба, позвольте спросить? — Поприще мое коротко и ничем важным еще не ознаменовано, — ответил Порошин. — От роду мне двадцать один год. Восемь лет я учился в Сухопутном шляхетном кадетском корпусе. В марте 1759 года окончил курс в чине подпоручика и оставлен был учить господ кадет математике. При вступлении на престол государя Петра Федоровича назначен его адъютантом, а ныне прикомандирован к вам, ваше превосходительство. Да, Порошин отлично учился в корпусе. В годичных его табелях перечисляются десятки наук, усвоенных им, — арифметика, геометрия, фортификация, архитектура, история, география, логика, политика, мораль, российский, немецкий, французский, латинский языки, переводы с одного иностранного языка на другой, а кроме того — рисование, танцование, фехтование, верховая езда и музыка. И по всем предметам аттестация одинакова: «Знание имеет нарочитое, понятие и прилежности нарочитой — и впредь лучшего успеха ожидать можно». И таких ожиданий Порошин никогда не обманывал. Он сам учился очень серьезно и добросовестно и помогал товарищам, толкуя им после уроков лекции преподавателей. — Очень хорошо, — сказал Панин. — Значит, вы делу воспитания были сопричастны. А у нас в Летнем дворце это главная цель. Его высочество отменный ребенок, но, говоря между нами, требует непременного руководства. — Ваше превосходительство изволит нести труды по воспитанию будущего российского государя. Это цель истинно великая. — Буду счастлив, ежели такой цели достигну. Между человеком благовоспитанным и тем, что вырос без воспитания, разность весьма заметна. Многие слабости скрыты, да еще и в добро превращены быть могут. Напротив того, у человека, воспитанием не просвещенного, склонности необузданны, безосновательны и нелепы. В таком духе они поговорили с полчаса, и Панин, показав Порошину рукой на книжные шкафы, оставил его, чтобы наблюсти за ужином и отходом ко сну великого князя. Порошин перебирал книги, — среди них кроме русских были немецкие, французские, шведские, — когда дверь в соседнюю комнату приоткрылась и крохотная фигура придворного карлика обрисовалась на пороге. Быстрые глазки обежали взглядом кабинет, и карлик, поклонившись Порошину, спросил. — Господин Никита Иванович в отсутствии? — Его превосходительство у великого князя, — ответил Порошин.
— Да нет их там, — сказал карлик, снова кланяясь.
Через минуту из-за двери, скрывшей его, донеслись тонкие голоса.
Порошин прислушался.
— Расскажи сказку, Савелий. — Просьбу эту произнес детский голос. — Хорошо, а вы скорее ложитесь и спите, — ответил другой голос, и Порошин узнал карлика. — Расскажу вам не сказку, а быль, что у нас в России случилась, да только о том говорить не велят. При покойном государе Петре Алексеевиче был министр царский по имени Брюс. Он арихметику знал. И такой был арихметик, что насыпь на стол гороху и спроси его, сколько тут горошин, — сразу скажет, на одну не обочтется. Он много чего знал, Брюс, — травы тайные, камни. Составы из них делал и воду живую произвел. — Какая это вода? — спросил Павел. — Что Змей Горыныч стерег? — О той воде только сказки бабы рассказывают, а эту — министр составлял. И, должно быть, не своей силой.
— А чьей?
— Спи, милый сын, а то говорить не буду.
— А что, он пробовал на ком-нибудь эту воду?
— Вот и главное, что не пробовал, — торопливо ответил карлик. — О том и речь. Слушай дальше! Ведь тут надо было живого человека на части разрубить, а потом опять сложить — и водою действовать. И никто не хотел попробовать. Сколько Брюс обещал серебра и злата — никого не уговорил. Все боялись: вдруг не оживит, не сумеет? Очень желательно было Брюсу узнать про свою воду. Грустен стал, думает — как? И надумал. Зовет к себе слугу своего верного, раба турецкого пленного, и говорит: «Слуга мой верный, раб бессловесный, сослужи мне службу самую нужную, и я тебя по заслуге награжу. Вот тебе склянка с живой водой. Возьми меч мой острый, пойдем с тобой в сад зеленый, разруби ты меня сначала вдоль, потом поперек, положи на землю, закрой навозом и поливай три дня и три ночи сряду из этой склянки, что я тебе дал…»
«Какой вздор», — подумал Порошин.
— «Три дня и три ночи, — продолжал карлик. — А на четвертый день откопай меня — и посмотришь, что будет».
— А что будет? — спросил Павел.
— Погоди, — сказал карлик. — Узнаешь. Пошли они в сад. Раб турецкий разрубил министра Брюса, как велено, навозом закрыл и поливает из склянки. День прошел, второй прошел — он льет, а воды не убавляется. На третий день государю Петру Алексеевичу занадобился министр Брюс. Ищут его, поскакали, побежали туда-сюда — нет министра. Государь такого терпеть не может, приказал подать лошадей — и к Брюсу в дом. «Где боярин?» — «Нету». — «Позвать мне раба турецкого. Тот уж знать должен». Привели раба. Государь ему: «Где министр мой Брюс? Говори, а то голову снесу». Раб царю в ноги пал: «Пойдем в сад, покажу». Привел. Государь приказывает: «Раскопай!» Раб говорит: «Еще не время, трех дней не прошло». — «Копай, тебе царь приказал». Раскопал — тело Брюса уже срослось. Он дышит, румянец в лице, но глаза не открыты. «Не нужен он мне такой, — говорит государь. — Нечистое это дело. Разруби его опять и закопай в землю…»
Название новой книги говорит и о главном её герое — Антиохе Кантемире, сыне молдавского господаря — сподвижника Петра I, и о его деятельности поэта-сатирика, просветителя и российского дипломата в Англии Фракции.
Александр Западов — профессор Московского университета, писатель, автор книг «Державин», «Отец русской поэзии», «Крылов», «Русская журналистика XVIII века», «Новиков» и других.В повести «Забытая слава» рассказывается о трудной судьбе Александра Сумарокова — талантливого драматурга и поэта XVIII века, одного из первых русских интеллигентов. Его горячее стремление через литературу и театр влиять на дворянство, напоминать ему о долге перед отечеством, улучшать нравы, бороться с неправосудием и взятками вызывало враждебность вельмож и монархов.Жизненный путь Сумарокова представлен автором на фоне исторических событий середины XVIII века.
На седьмом десятке лет Гавриил Романович Державин начал диктовать свою автобиографию, назвав ее: "Записка из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающих в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина". Перечисляя свои звания и должности, он не упомянул о главном деле всей жизни — о поэзии, которой верно и преданно служил до конца дней.Книга А. Западова посвящена истории жизни и творчества яркого, самобытного, глубоко национального поэта.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.